Адам Мицкевич - Стихотворения. Поэмы

Когда в час веселья, моя баловница,
Начнешь лепетать, ворковать, щебетать,
Твой лепет, твой щебет так сладко струится,
Что я пропустить и словечко не смею,
Что я замираю тогда и немею, —
Хочу лишь внимать, и внимать, и внимать.

Но вот засверкали глаза огоньками,
Румянец на щечках стал ярче пылать,
А губы и зубы, — коралл с жемчугами, —
И не оторвать мне влюбленного взгляда…
Уста приближаю… Нет, слушать не надо…
А лишь целовать, целовать, целовать!

Когда с тобой вдвоем сижу,
Могу ль вопросы задавать:
В глаза гляжу, уста слежу,
Хочу я мысли прочитать,
Пока в глазах не заблестели;
Хочу слова твои поймать,
Пока с губ алых не слетели.
И вовсе пояснять не надо,
Чего ждет слух и жаждут взгляды,
Оно не сложно и не ново, —
О милая, всего два слова:
«Люблю тебя! Люблю тебя!»

Когда продолжим жизнь на небе,
Будь воля властна там моя,
Всегда и всюду видеть мне бы
Запечатленными сто раз
В зрачках твоих прелестных глаз
Все те ж слова: «Люблю тебя!»
И слушать там хотел бы я
Одну лишь песню, чтоб с рассвета
До ночи ею упиваться:
«Люблю тебя! Люблю тебя!»
И чтоб звучала песня эта
В мильонах нежных вариаций!

Меня оставить все ж тебе придется,
Но в этот час не обрекай на муки
И, если в сердце верность остается,
Не говори, прощаясь, о разлуке.

Пусть в эту ночь пред сумрачным рассветом
Блаженное мгновение промчится,
Когда ж настанет время разлучиться,
Вручи мне яд, прошу тебя об этом!

Уста к устам приблизятся, а веки,
Когда в них смерть заглянет, не сомкну я;
И так блаженно я усну навеки,
Твой видя взор, лицо твое целуя.

И сколько лет спать буду так — не знаю…
Когда ж велят с могилой распроститься,
Ты, об уснувшем друге вспоминая,
Сойдешь с небес, поможешь пробудиться!

И, ощущая вновь прикосновенье
Любимых рук, к груди твоей прильну я;
Проснусь, подумав, что дремал мгновенье,
Твой видя взор, лицо твое целуя!

К чему слова! Зачем, моя отрада,
С тобою чувства разделить желая,
Души я прямо в душу не вливаю,
А на слова ей раздробиться надо?
Остынет слово, выветриться может,
Покуда к слуху, к сердцу путь проложит!

Влюблен я, ах, влюблен! — твержу тебе я,
А ты грустишь, ты начала сердиться,
Что выразить я толком не умею
Своей любви, что не могу излиться.
Я — в летаргии; не хватает силы
Пошевелиться, избежать могилы.

Уста мои от слов пустых устали;
С твоими слить их я хочу. Хочу я,
Чтоб вместо слов звучать отныне стали
Биенье сердца, вздохи, поцелуи…
И так бы длилось до скончанья света,
И вслед за тем продолжилось бы это!

Час назад не спускала ты глаз с циферблата,
Подгоняла глазами ты стрелок движенье
И, сквозь шум городской, нетерпеньем объята,
Узнавала знакомых шагов приближенье.
О, единственный час! И мне вспомнить отрадно,
Что еще чье-то сердце ждало его жадно.
Этот час — моя пытка. Душою плененной
Я кружил вкруг него, Иксион возрожденный.
Час настал — мне казалось, я ждал его вечно.
Час прошел — вспоминать я могу бесконечно.
Столько милых подробностей вновь оживало:
Как вошел, как беседа текла поначалу,
Как срывалось порою неловкое слово,
Вызвав ссору. Потом примирение снова.
Опечалюсь — причину в глазах прочитаешь,
Просьбы есть у меня — ты их предупреждаешь…
Есть еще одна — взглянешь, не смею открыться…
Лучше завтра… Иль вдруг начинаю сердиться —
Улыбнешься, и я безоружен. Порою
Я прощенья прошу, преклонясь пред тобою.
Слово каждое, взгляда любого намеки,
Мимолетную ласку, надежду, упреки —
Мелочь каждую в сердце моем сохраняю,
Вновь и вновь пред глазами ее вызываю, —
Как скупец над казной, по червонцу добытой, —
Смотрит, сохнет, и не наглядится досыта.