Глеб Глинка - Погаснет жизнь, но я останусь - Собрание сочинений

Ну, для первого посланья
Это всё пока. Прости,
До стихов и до свиданья
На страдальческом пути.

Не знает любовь повторений
И множественного числа,
И в каждом своем воплощеньи
Иная она, чем была.

Взаимность — нелепое слово,
Взаимность торговле нужна,
А ревность лишь страсти основой
Служила во все времена.

Любовь — это жалость до боли,
Никак не мое иль моя :
Тебе , для тебя и тобою ,
Во всем только ты , а не я .

Остались мы с женой одни
В своей большой квартире.
Мелькают месяцы, как дни,
Одни мы в целом мире.

У нас был сын и вот ушел —
Беспомощный мальчишка.
Кровать осталась, стул и стол,
На стуле пиджачишко.

Оперся на него рукой
Усталой и дрожащей,
А как хотелось бы иной
Опоры — настоящей.

В пещерных недрах мчится
Собвей, у-бан, метро —
Летит, но не как птица,
А гулко, как ведро

Гремит в пустом колодце,
Стремглав летит на дно.
Рискует расколоться
Незрячее окно.

В гробу железном странно
Колышется народ,
Покорно, бездыханно
Безмолвствует и ждет.

Во вторник или в среду,
Такого-то числа,
Как все, я тоже еду
В подземном царстве зла.

Различные по коже,
Одежде, форме рук,
Но друг на друга всё же
Похожи все вокруг.

У всякого делишки,
Заботы и семья.
Людишки как людишки,
Такие же, как я.

Без нежности нельзя же,
А нежность – как цветок
Беспомощность и даже,
Верней, как мотылек.

Прильнет к душе – и нету:
Ушла куда-то ввысь.
Без нежности поэту
Никак не обойтись

Я знаю, не поможет
Тут никакая сеть…
Пой мать ее бы все же
И в сердце запереть.

Он до предела дряхлым был,
Незрячий глаз его застыл
И рот запал меж бородой
И носом. Высохший, худой,
Едва передвигался он.
Был мир его ни явь, ни сон.

А в старой трубочке накал
Попыхивал и потухал.
В карманах шарил он, мычал:
«О Боже, милая, достал…»
И спичку зажигал старик,
Но трубка гасла в тот же миг.

Не мог он прыгать и кричать,
Как мы с Сюзанной — танцевать,
Нам чужд его спокойный нрав.
Как можно жить, всё потеряв?
Но вот смеется он сейчас…
И вижу — он моложе нас.

Нас минами рвали,
Нас фосфором жгли,
Но мы устояли,
Костьми не легли.

Едва уцелели
В боях и в плену.
Приплыли без цели
В чужую страну.

Рожденье второе
И новая жизнь.
Один или двое —
Мужайся, держись.

Всё в жизни короткой
Хватай на лету.
Работой и водкой
Глуши пустоту.

Но мозг, словно в зыбке,
Качает тоска.
И спрятан в улыбке
Собачий оскал.

В боях мы не пали,
Костьми не легли.
Нам души взорвали,
Сердца нам сожгли.

Я имя свое напишу через ять,
Над именем крест будет ярко сиять.

И твердого знака надежен оплот.
С крестом и рулем мой корабль поплывет.

Пусть дикие бури встают на пути,
Мне скоро к причалу пора подойти.

Не помню названья, не знаю тех мест.
Там новый над свежей могилою крест.

Прощенье грехов, разрешенье забот…
Я знаю, что имя мое не умрет.

Ведь мне немного надо:
Хотел бы тишины.
Восставшему из ада
Забавы не нужны.

С любимыми своими
Я тут живу давно,
Не с прежними – с другими;
Что ж, это все равно.

Что было, то уплыло.
Но след остался там,
Где смерть за мной ходила,
Как нянька, по пятам.

Лишь ты меня не мучай,
С укором не смотри,
Когда сушу, на случай
Ржаные сухари.

Не мудрено, не мудро
Жить с горем пополам.
Сейчас в России утро
И где-то, где-то там…

Бывало, многие людишки –
И молодые и в годах –
Беспечно резались в картишки
В любых российских городах.