Борис Гребенщиков: Здесь так забавно…

Наши руки привыкли к пластмассе,
Наши руки боятся держать серебро,
Но кто сказал нам, что мы не можем стать чище?
Кто сказал, что мы не можем стать чище?

Закрыв глаза, я прошу воду:
«Вода, очисти нас еще один раз!»

Здесь, между двух рек,
Ночь на древних холмах.
Лежа в холодном песке,
Ждет наблюдатель — он знает, что прав,
Он неподвижен и прям.
Скрыт в кустах его силуэт.
Ветер качает над ним ветви,
Хотя ветра сегодня нет.

Ночь кружится в такт плеску волн, блеску звезды.
И наблюдатель уснул, убаюканный плеском воды.
Ночь пахнет костром. Там, за холмом, — отблеск огня.
Четверо смотрят на пламя.
Неужели, один из них — я?

Может быть, это был сон, может быть, — нет.
Не нам это знать.
Где-нибудь ближе к утру наблюдатель проснется,
Чтобы отправиться спать.

Иван Бодхидхарма движется с юга на крыльях Весны,
Он пьет из реки, в которой был лед.
Он держит в руках географию
всех наших комнат, квартир и страстей,
И Белый Тигр молчит. И Синий Дракон поет.

Он вылечит тех, кто слышит,
И, может быть, тех, кто умен;
И он расскажет тем, кто хочет все знать,
Истории светлых времен.

Он движется мимо строений, в которых
Стремятся избегнуть судьбы.
Он легче, чем дым — сквозь пластмассу и жесть
Иван Бодхидхарма склонен видеть деревья
Там, где мы склонны видеть столбы,
И если стало светлей, то, видимо, он уже здесь.

Он вылечит тех, кто слышит,
И, может быть, тех, кто умен;
И он расскажет тем, кто хочет все знать,
Истории светлых времен.

Она открывает окно. Под снегом не видно крыш.
Она говорит: «Ты помнишь, ты думал,
Что снег состоит из молекул?»
Дракон приземлился на поле,
Поздно считать, что ты спишь,
Хотя сон был свойственным этому веку.
Но время сомнений прошло — уже раздвинут камыш,
Благоприятен брод через великую реку.
А вода продолжает течь под мостом Мирабо.
Но что нам с того? Это — дело мастера Бо.

У тебя есть большие друзья — они снимут тебя в кино.
Ты лежишь в своей ванной,
Как среднее между Маратом и Архимедом.
Они звонят тебе в дверь, однако входят в окно.
И кто-то чужой рвется за ними следом.
Они съедят твою плоть, как хлеб,
И выпьют кровь, как вино;
И, взяв три рубля на такси,
Они отправятся к новым победам…
А вода продолжает течь под мостом Мирабо.
Но что нам с того? Это — дело мастера Бо.

И вот Рождество опять застало тебя врасплох,
А любовь для тебя — иностранный язык,
И в воздухе запах газа.
Естественный шок — это с нервов спадает мох.
И вопрос: отчего мы не жили так сразу?
Но кто мог знать, что он провод,
Пока не включили ток, —
Наступает эпоха интернационального джаза.
А вода продолжает течь под мостом Мирабо.
Теперь ты узнал, что ты всегда был мастером Бо.
А любовь — как метод вернуться домой,
…Любовь — это дело мастера Бо.