Александр Големба - Я человек эпохи Миннезанга - Стихотворения

– Почему Вы пишете о «прыжке цирковой артистки»? Сюда же слог в слог ложится… ну, скажем, «вольт веселой циркачки»!

Синонимы рождались десятками – попробуй выбери. Между тем немолодой, грузный человек словно покидал свое тело, и вместо него появлялся вдохновенный артист, настоящий «человек эпохи миннезанга», причем разницы не виделось: читал он с блеском, мастер – он и есть мастер.

– А знаете, Женя, – менял тему Големба, в пух и прах разбомбив мой перевод (но так разбомбив, что из осколков ничего не стоило собрать живое целое), – вы слышали когда-нибудь аллеманский язык? Это такой диалект в Швейцарии, мне случайно в одном фильме пришлось проповедь пастора на нем услышать… Так вот, ни-че-го понять нельзя, только французские слова, а диалект между тем немецкий… Вот вы сейчас австрийскую поэзию переводите, а сколько там роскошных поэтов – никого из них у нас не знают. Я тут роман Цвейга перевел, попутно пришлось разных поэтов смотреть – один другого лучше. Вальдингер, Фельмайер, Шёнвизе… не сосчитать. Я и перевел для себя кое-что…

Я слушал и в мыслях не имел, что тридцать с лишним лет спустя буду писать послесловие к первому серьезному собранию оригинальных стихотворений «человека эпохи миннезанга» . Еще одна бутылка из коллекции лорда Гленарвана?.. Пожалуй, только тексты нам достались целыми и сохранными. Печальная радость – и всё же радость немалая. Стихи ждали своей очереди.

Стихи дождались ее.

Мемориальная лоска с профилем В. Э. Мейерхольда сооружена отнюдь не в переулке имени Пантофель (само существование которого проблематично), а на улиц Неждановой (б. Брюсовский пер.). Примечание позднейшего исследователя.