Вера Меркурьева - Тщета - Собрание стихотворений

Жили мы в избушке на курьих ножках,
Был нашим домом Palace-Hotel.
Sleeping-саг’ы на далеких дорожках
Нашу покачивали постель.

Нам ли пристало ждать на перекрестке,
Коммунхозов, Жилсоюзов меж –
Если цел на недожатой полоске
Тихий, сельский, английский коттедж?

Где гложет поток каменное ложе,
Где липа цветочный ливень льет –
Поздним вечером постучит прохожий:
– Терем-теремок, кто в тереме живет?

Если девушка, будешь мне сестрица,
Мужняя жена – сыном зови.
Настежь дверь — Шемаханская царица,
Выдь в звездах печали и любви.

Ляг, платок, облаками по закату,
Месяц, стань запоной на груди.
Сказка – быль, в Грановитую палату,
Правда – выдумка, гостей веди.

Радоваться? – не под стать мне.
Жаловаться? – не закон.
Счет мой потерян потерям.
Счастье мое – на беду.
Пусть. Отдаю, безвозвратней
Жизни, свой песенный стон –
И, очарованный зверем,
Вслед за Орфеем иду.

Легкою предстанет переправа
Через упредельный перевал
Тем, кто, начиная путь, сказал
Полной мерой голоса – октавой:
«Жизнь моя мучительное право
В каждом слове закалять металл».
Но оправданы мы – только если
В песнях жизнь, а не в жизни песни.

А ночи в июне-то росны,
А святками ночи морозны,
Морозны те ночи да звездны.

А дети небесные – зори
В снежки-то играют на взгорье,
Купаются, сонные, в море.

А в комнатах старые вещи
Тревожатся шорохом вещим:
– Отслужим, и оросят нас в пещи,

А книги в священных покровах,
Как в ризах церковных парчовых –
Личинах таимых даров их.

А верные до смерти звери,
Хранители ложа и двери,
В святой, неоправданной вере.

А люди – не чудо ли в чуде?
Разлюбит, уйдет и забудет –
Но был он, и есть он, и будет.

Что, нищий, ты рад или нет им –
Таким вот бесценным, несметным?
Что дашь ты им даром ответным?

Вот – только глаза, что жалели,
Когда, закрываясь, тускнели,
Что мало на милых глядели.

Вот губы – когда застывали,
Скупые, коснея, шептали,
Что мало они целовали.

Вот руки – последним объятьем
Смыкаясь над брошенным платьем,
Скорбели, что нечего дать им.

А если малым измерятся
Худые дары жизнетерпца,
Вот – песнями полное сердце.

Вот сердце — как рана, что крови
Полна – так полно оно, вровень
С краями, радением в слове.

Начать приходится ab ovo [7] от начала начал (лат.; букв: от яйца) –
Раз посылаю Вам яйцо,
А не поэта томик новый,
И не цветы, и не кольцо.

С тех пор, как нас праматерь Леда
Снесла – при всяческом конце
Забыть не вынудит и Лета
О пра-булгаковском яйце.

В яйце таится смерть Кащея
(С полковником Белавенцом) –
Не на нее ли мы надеясь
На Пасху всех дарим яйцом?

Но знать бы надо нам для роста –
Хотя, быть может, не к лицу –
Что умереть не так-то просто,
Как стать Колумбову яйцу.

Мораль: в мире ссор и кляуз
Утешно видеть для певца,
Что песня, хоть она не страус,
А вылупилась из яйца.

За лепестки, что как улыбки были,
За россыпи улыбок как цветы –
Чем отдарить? скупым словом или
Мерцающим о тсветом мечты?

Моя мечта, как и нога, хромает –
Ловчее бы ей крылья, а не трость.
Зато потом, в Тьмутонарымском крае.
Ее налет Ваш будет частый гость.

Так рада я, вздыхая еле-еле
(Молчи ты, сердце-собственник, не лезь!),
Что будет Вам дано на самом деле
Увидеть то, что только снится здесь.

Широк наш мир, богат он, и красив он,
И весь он Ваш – на запад и восток –
И столько в нем к невиданным заливам
Непройденных дорог.