Василе Александри - Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница

О, иллюзия! Неужто не приметил ты тотчас,
Что улыбка этих губок — смесь привычек и гримас!
От красы ее для света нет ни радости, ни прока, —
Лишь твою младую душу губит попусту жестоко!
Тщетно выгнутая лира на семи струнах желала б
Прозвучать твоим стенаньем, всей тоскою смертных жалоб.
И в глазах твоих напрасно отразятся сказок тени,
Как в мороз на стеклах окон ветви сказочных растений,
Ведь на сердце зной палящий… Тщетно просишь: «Посвяти мне
Думы все! Зальюсь слезами, воспою их в светлом гимне!»
Но она понять не может, что влечешься к ней — не ты,
Что в тебе живущий демон жаждет нежной красоты.
Он смеется, стонет, кличет, сам же свой не слыша клич,
Жаждет женщины: он хочет самого себя постичь…
Он ваятелем безруким бьется в диком исступленье,
Вдруг оглохнувшим маэстро в наивысший миг творенья,
Не достигнувшим вершины с нежной музыкою сфер,
С их вращеньем и спаданьем в мире вечных числ и мер.
Знать ли ей, что этот демон жаждет взять ее в модели —
Мрамор с шеей голубицы и ресницами газели.
Он не требует, чтоб жертва умерла на алтаре,
Как в античности священной — мы в иной живем поре, —
Там закалывали деву из почтения к святыне,
Если скульптору служила дева образом богини.

Демон сам себя постиг бы… На костре своем сожжен,
Он воскрес бы, и, воскреснув, сам себя познал бы он.
И, любовью ненасытной проникаясь все страстнее,
Он язык свой, как Гораций, изломал бы в адонее [60] Адоней — одна из сложных форм античного стиха. .
Он в мечты свои вобрал бы и лесов могучий рост,
И ручьев немолчный ропот, и всевечный пламень звезд.
В миг таинственный блаженства, для страдальца непривычный,
Может быть, в его зеницы заглянул бы мир античный,
Он ее боготворил бы, пред любимой преклоняясь,
И молил бы о спасенье у ее невинных глаз.
Для нее его объятья вечно были б горячи,
Он лобзаньями согрел бы хладных глаз ее лучи,
От его любви огромной растопились бы каменья.
Перед ней склонив колени, он утроил бы моленья,
От нахлынувшего счастья он бы мог в безумье впасть,
А любил бы он все жарче, все бурней была бы страсть.

Знать ли ей, что мир могла бы подарить тебе, любя,
Если б бросилась в пучину, устремясь постичь тебя.
Лучезарным звездным светом залила б твои глубины?..
Улыбнулась полусветски, взоры ханжески невинны.
Будто вправду ей понятно… Характерные черты…
На земле прослыть им лестно тенью вечной красоты.
Слыть ли розой между женщин или женщиной меж роз
Ей приятно… Но попробуй ей задать такой вопрос:
Кто ей люб из трех влюбленных? И от статуи античной
Не останется намека: станет сразу же практичной,
Ну, а ты, с умом и сердцем, ширмой был. Ведя интрижку,
Там, за ширмой, обольщала дама глупого мальчишку.
По салонам проходил он мелким шагом акробата,
Оставляя за собою волны слов и аромата.
Сам в прыщах, цветок в петлице, — он вперял в нее лорнет,
Весь — творение портного, им и создан и одет.
Или в карточной колоде все ей годны короли?
Или в сердце у кокетки все по комнатке нашли?
Дама глазками стреляет и лавирует при этом
Между старым ловеласом и неопытным валетом.
Тут возможна и ошибка: разберись-ка ты, изволь,
Кто ценнее — лев бульварный или пиковый король?
Ты любовник демоничный — так с тобой она монашка…
А пред пиковым монархом — запылала, дышит тяжко,
Тучи страсти заклубились, в холод глаз ее нахлынув,
И сидит она веселой, ногу на ногу закинув,
Для нее умен и статен этот круглый идиот…
И к чему мечты? В природе все по правилам идет.
Тут ни правда не поможет, ни другой предмет излишний, —
Вот извечная преграда перед нашей правдой вышней.

Пылкий юноша, мечтая, ты бежишь за нежной феей,
А луна, как щит округлый, золотится над аллеей,
Разукрашивает зелень сетью пятен и полос, —
Знай, что женщин ум короток, не в пример длине волос.
Опьянен ты негой ночи, феерическими снами, —
Но они — в тебе , и только… Обратись-ка лучше к даме:
Дама тотчас защебечет про воланы, ленты, моды, —
А твое-то сердце бьется вдохновенным ритмом оды!
Этот камень состраданье отродясь не посетило,
Если ты здоров рассудком, отойди: она — Далила.

Ах, зачем не владею
Волшебством превращенья,
Мастерством чародея
Или мага уменьем?
Стал бы зеркалом ясным,
Чтоб изведать блаженство
Отражать ежечасно
Черт твоих совершенство…
Стал бы гребнем красивым,
Все бы нежил и гладил
С восхищеньем ревнивым
Непокорные пряди…
Стал бы ласковым ветром,
Что в игривом старанье
Шевелит неприметно
На груди одеянье…
Стал бы сном, что витает
В мирном сумраке ночи
И любовно смыкает
Утомленные очи…
Но, увы, не владею
Волшебством превращенья,
Мастерством чародея
Или мага уменьем.