Ирина Кнорринг - После всего. третья книга стихов (посмертная)

Я не умею говорить слова,
Звучащие одними лишь словами.
Я говорю мгновенными стихами,
Когда в огне пылает голова.

Мне слух не ранит острая молва,
Упрек не тронет грязными руками.
А восемнадцать лет — как ураган, как пламя, —
Вступили, наконец, в свои права.

И если кто-нибудь войдет ко мне,
И взглянет мне в глаза улыбкой ясной, —
Он не таким уйдет назад. Напрасно

Он будет думать о своей весне.
Я так беспомощно, так безучастно
Томлюсь в каком-то жутком полусне.

День прошел — и слава Богу.
Жизнь ясна и хороша.
Ты не вслушивайся строго
В то, над чем скорбит душа.

Подожди — и перед нами
Заблестит морская даль…
Будь, что будет! Не годами,
Днями счет ведет печаль.

«Пера-Гюнта» вслух прочту я, —
Пролетит за часом час.
Стол тебе освобожу я —
Ты раскладывай пасьянс.

Ведь не могут по-другому
Пролетать пустые дни…
Хочешь плакать? — выпей брому,
Ляг спокойно — и усни.

Забывать нас стали там, в России,
После стольких безрассудных лет.
Даже письма вовсе не такие,
Даже теплоты в них больше нет.

Скоро пятая весна настанет,
Весны здесь так бледны и мертвы…
Отчего ты мне не пишешь, Таня,
Из своей оснеженной Москвы?

И когда в октябрьский дождь и ветер
Я вернусь к друзьям далеких дней —
Ведь никто, никто меня не встретит
У закрытых наглухо дверей.

Старая, как мир, старушка.
День деньской с утра ворчит,
Косо смотрит на игрушки,
На веселые лучи.

Звонкий шум ей режет ухо,
Яркий свет глаза слепит.
Смотрит холодно и сухо,
Неохотно говорит.

Надоел ей мир лукавый,
Опостылела земля.
Ноют хрупкие суставы,
Кости старые болят.

Лишь порой, сверкнет, как знамя,
Как неотвратимый бред,
Что за хмурыми плечами
Только восемнадцать лет…

Но сильны, сильны отравы,
Вечно стар ленивый взгляд.
Ах болят, болят суставы,
Кости старые болят.

Ты говоришь, что я живу тоскливо,
Что я стара, инертна и мертва,
Что нет в душе благих порывов,
Не радуют красивые слова.

Да, в девятнадцать лет ты больше знала,
Хотела большего в мечтах своих,
Ты видела созданье идеалов,
А мне досталось лишь крушенье их.

Куда идти? К какой заветной цели?
Ведь цель и смысл мне не укажешь ты,
Когда упрямо в каждом дне недели
Я вижу только горечь пустоты.

Молчу и стыну в тишине пустой.
И сдавлен мозг цепями дум унылых,
Как будто полон дом нечистой силы
И завелся в камине домовой.

Шуршит обоями, стучит по крыше,
Ползет в углу мохнатым пауком…
В осенней мгле шаги, как будто, слышу,
Не где-то бесконечно далеко.

Я подожду, пусть тихий ливень хлынет,
Мне хорошо в осеннем полусне.
Мохнатый домовой сидит в камине
И неутешно плачет обо мне.

Я старости боюсь, не смерти,
Той медленной, как бред, поры,
Когда озлобленное сердце
Устанет от пустой игры.

Когда в волненьях жизни грубой
Ум станет властен над душой,
И мудрость перекосит губы
Усмешкой медленной и злой.