Я бросался вдогонку улетающим самолетам и убегающим поездам. Я не догнал ни тех ни других, я опережал время на чью-то жизнь. Я прочитал много книг, но так и не понял главного. Меня боялись как чумы, не открывали дверей. Избегали, как избегают ведьм и пророков. Но я не стал ни тем ни другим. Я просто жил. С мелкими радостями незатейливого эпикурейца. Не с выгодой, не с тайным умыслом. Любил.
И теперь я хочу спросить: „Что может сильнее привлечь и обезоружить, чем улыбка любимой женщины? Что может быть обманчивей и непостоянней улыбки любимой женщины? Что может быть выше и круче ее горизонтали?
Преступница, пользующаяся своей безнаказанностью. Искусительница. Строгий страж. Тюрьма. Храм. Чистилище души. Все о ней! О любимой!
А как быть с любящим тебя?..
Мир делится не на мертвых и живых, не на мужчин и женщин, не на стариков и детей, не на гуманитариев и технарей, не на брюнетов и блондинов. Есть только тот, кого любишь ты, и тот, кто любит тебя…“»
Тут я остановила старца и сказала ему: «А еще есть окна, посмотреть на которые приезжаешь с другого конца города. И когда в них горит свет, тебе просто становится теплей…»
1991
* * *
Эти сказки — попытка заговорить свой юношеский буйный сексуальный темперамент.
* * *
А я вернусь!
Иначе быть не может!
Спою,
ведь я еще жива,
и голову склоню
у побелевшего виска.
Я верю в то,
что Вы откликнетесь!
Ведь Вам моя душа,
как снег зимой,
как небо осенью,
как радуга весной,
как смех дождя,
нужна…
Я верю,
иначе быть не может.
02.02.1992
Веки — для того, чтобы спать.
Глаза — для того, чтобы видеть.
Ты — для того, чтобы петь.
Я — для того, чтобы слышать.
Вы, понимающие жизнь
за пределами видимости,
вы, тонко чувствующие
этот мир,
вы, последователи беспредельности,
приходите ко мне,
порассуждаем о вечности.
Ну где же вы?
…Или опять что-то с транспортом?
1992
Многоточие — повод для размышления.
День рождения — повод для откровения.
Смерть — повод для жизни
в откровенных размышлениях.
1992
Ты зовешь меня?
Прислушиваюсь…
Да! Слышу!
Ты зовешь меня! —
Лечу!
По переулкам, над домами, крышами,
через вокзалы, площади, мосты.
Лечу
к единственному отзвуку!
Послышалось?..
Послышалось.
молчу.
1992
Бежевый цвет —
коридоров змея —
вьет серпантином
стремительно вниз.
Я не боюсь опоздать туда.
Бежевый сон
заслонил и окутал.
Нет никого ни вверху, ни внизу.
Только скольжение ветра в ногах.
Когда же я упаду?
Бежевый лед
обжигает и лепит
слепки с извилин.
Обгон завершаю.
Очень тревожно внутри.
Теперь остается ждать
того, кто придет за мной
и вынет меня из тела змеи.
Глубоко в земле
очень холодно спать.
1993
* * *
Моя первая встреча с наркозом… Было больно.
Все, чем только можешь наградить меня,
о Господи —
так это — любовью.
Все, чего заслуживаю я,—
так это присутствия времени.
И, Господи!
Пусть только не умолкнет
песня в ее душе,
как когда-то во мне…
1992
Кому как не тебе
все рассказать хочу
и обо всем поведать.
Душевный голод сушит горло,
вносит оттепель в глаза.
Бреду уставшей, старой, бледной
лошадью по улицам.
Куда?..
К кому как не к тебе
я приросла.
02.02.1992
Ты — один из тех немногих камней,
который зовут преткновением,
но локти пускай кусают не те,
кто знает причину падения.
О тех, обошедших тебя стороной,
мой камень не плачь, не тревожься.
Их имена пусть станут травой
у твоего подножия.
Ты — одна из тех немногих идей,
не зараженных абсурдом.
Теперь я вижу на лицах людей,
как ночь сменяется утром.
А тех, кто пока не с тобой, но в пути,
мой друг, накорми расстоянием.
И помни, ты тоже когда-нибудь станешь песком
в безбрежной пустыне молчания.
1992
Эту женщину
без имени и возраста
полюбила я —
прости мне, Господи!
Если бы было как прежде,
врозь!
Если бы не было так
всерьез!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу