Светлана Сурганова - Тетрадь слов

Нота «до» пахнет розой,
у нее красный цвет,
и живет она в Мулате.
Нота «ре» оранжево-прекрасно поживает
в забавном месте — Свадхе.
Нота «ми» от мимозы, желтая такая,
поселилась у райпищеторга у всеведущей Манипуры.
Нота «фа» из леса
взяла все оттенки зеленого цвета
и поет свои песенки Анахате.
Нота «соль» от волны
морской, соленой, голубой.
У нее есть друг Вашудха.
Нота «ля» лялякает по вечерам
с синевою небосклона.
У нее есть Аджна.
Нота «си» так высока,
что вся сиреневого цвета,
будто вляпалась куда-то,
но у нее большие связи,
ейный друг сам Сахасрара.
Ну вот, собственно, и все…

В разоренном гнезде
кричит воронье.
На крышу мою
спустилась ночь.
Дождь смыл слезы мои,
ласкал ветер меня.
К решетчатым окнам
лазури стен божества,
к золоту крестов,
к стону ветра на колокольнях
я иду…

Послушайте, ведь это просто: з
акрыть глаза,
забыть про боли в теле
и что есть сил на деле
отдаться полностью иллюзиям.

Как здорово!

Протягиваю руку сквозь расстояния,
касаюсь левой окольцованной безымянности.

Когда б так наяву!..

Целую Вас вне времени
и вне пространства —
сказку странствий,
мою мечту —
блудницу непокорную.

Когда б так наяву!..

Ощущаю ветер Вашего дыхания
без знаков препинания.

Как здорово!

А Вы,
такая тихая,
прильнув ко мне доверчиво и ласково,
роняете стихи.
И я опять молчу, внимая…

Вот так бы наяву!

Ну вот, я уже и сплю.
Послушайте, ведь это просто…

Сколько сказано слов,
сколько выпито снов
о тебе, мой друг, о тебе.
Мой беззвучный упрек
в том, что ты одинок,
я оставлю в блокноте себе.
Твоя скованность рук,
моя сомкнутость губ
нам отпущены были в срок.
Время шло, время жгло,
но теперь отлегло,
не волнует сюжет бытия,
ни игра, ни слеза,
ни шекспировский слог,
ни даже доступность твоя.
Отлегло…

Напьюсь
ключевой воды из ручья.
Утоплюсь
в волнах солнечного света.
Приколюсь
сосновой иголочкой к старому пню.
Отрублюсь
под звуки птичьего пения.
Обожгусь
от раскаленного на солнце камня
и повисну
на красной ниточке радуги
под солнцем…

Я был бы дирижером первой скрипки,
когда б не стукали так часто по мозгам:
уймись, дурак, она сама прекрасно слышит,
где сделать паузу и с кем пуститься в пляс.

Я был бы сторожем ее колен и пальцев,
но ведь она сама кому угодно даст отпор.
Я лег бы тротуаром под ноги в черных сланцах,
клавиатурою, чтоб мной играл тапер.

Я стал бы слабым, бедным, многодетным,
чтоб вызвать в ней хоть чуточку участия.
Но взгляд ее суровый и надменный —
вот где причина всех моих несчастий.

Я разорвал уж на себе все сухожилья струн!
Оглох сам от себя, крича, что я каноник.
И лишь во сне я разговариваю вслух,
прижав к своим губам ее разумные ладони.

Я был бы…
Но нет тебя…

Ломтик луны,
укутанный серой ватой ночных облаков,
как нечто несвойственное этому миру,
глядит потусторонним светом в меня.
Как, скажи, она здесь?
Зачем и откуда?
Ведь свет, так несвойственный этому миру,
все-таки есть,
пусть даже он лунный, а значит, холодный.
Так ведь и ты себя называешь Луной…
Лунное притяжение…
А может, это звезды?
Или украшение черного, бескрайнего, бессмысленного?
Украшение? Или попытка придать смысл?
Все встанет на свои места,
когда тучи скроют Луну,
выключится на кухне свет,
и мы ляжем спать…