Владислав Эллис - Избранное

Для закваски нужен гнет,
Чтоб в душе бурлили чувства;
Без давленья и капуста
Не закиснет, а сгниет.

По чужим, порожняком,
В никуда ведущим рельсам,
Не удастся, как ни целься,
Обойти дожди и гром.

Чем дальше на Запад идем,
Родная нужней во сто крат.
Нам речь из подвала проем
В черемухой пахнущий сад.

Поющую диво красу
Неси как в ночи огонек.
Речь стежка в дремучем лесу,
В старинный ведет теремок.

Не втиснешь ее в перевод.
Хоть как ни люби, никогда,
Чужая тебя не поймет,
Хотя и ответила: «Да».

Покуда печальный эстет,
На этой земле не исчез,
Над Волгой упрямое «Нет»,
Желанней английского «Ес».

Настеж не откроете сердца,
В каждом часть чарующая скрыта
Чистая, от мусорного быта
Охраняться будет до конца.

Вроде растворился человек,
В комсомоле, на бюро ячейки,
Как скребут, но не найдут лазейки,
В феями навеянный отсек.

Даже силой ласки и вина,
Не смогла настойчивая фея,
Душу тормоша, любовью грея,
Растопить до розового дна.

Вор в хрустальный замок не проник,
Унесет без порчи, потихоньку,
Как златую на зубах коронку,
Если прозевает гробовщик.

В чужой гостиной от блохи
В штанах не сыщешь избавленья.
Читали длинные стихи,
А гость расхваливал варенье.

Болели темою другой,
Забыв сказать поэту «браво!»,
Назвали лучшею порой
Крестьянства, крепостное право.

Живой стихии вопреки
Пропели (после оды шпротам):
«С каким восторгом мужики
На пашне обливались потом».

Дивана груз мечтая млел,
Хозяйка вечера речиста:
«Счастливый горничной удел,
Ботинки чистить гимназиста».

Другим словам пройти не в мочь,
Сквозь позолоченное сито:
«Мадам, позвольте вашу дочь
Поставить прачкой у корыта».

У предвечного порога,
Жду как влюбленные мечту,
Твою в печали доброту
Я после грохота дневного.

От современности остыну,
Меня печаль в твоих глазах
Со скал сведет, на тормозах,
Без качки, в тихую равнину,
В тобою сглаженную даль.

Там после каждого успеха,
Мне отдых, тихая утеха
Твоя хорошая печаль.

В тиши скажу тебе спасибо,
Сюда бы не дошел один.
Как телу нужен витамин,
Нужна душе печали глыба,
Неповторимая вначале
Сойдет со временем к нулю.
Скажу стандартное «люблю»
И нет следа твоей печали.

Купол неба синий,
Розовые лица.
Говорящий иней
На больших ресницах.

Там, в блаженстве снежном,
На лесной тропинке,
На румянце нежном
Таяли снежинки.

Вместе с лыжным бегом,
Снег на повороте
Вихрем. С первым снегом
Вы опять прийдете,

Прелесть прежних весен
Повторить зимою.
Свежесть снежных сосен
Унести с собою.

Снег в лесу растает,
Время к лету ближе;
След в душе оставят,
Все четыре лыжи.

Белье снимала строгая жена,
В морозную и ветренную стужу;
Решила там, настойчиво должна,
Сказать, в статью уткнувшемуся мужу
О пользе электрической сушилки,
Пуская в дело дерзости и шпильки.

Ведь, каждая противная прищепка,
К веревке примороженная крепко,
Снималась задубевшими руками.
Несла белье замерзшими пластами,
Как из сугроба вынутого зверя.
Сама ногой открыла настеж двери,
И аромат морозного белья,
Неповторимой снежной чистотою,
Залил углы уютного жилья,
И мужа увлеченного статьею.

Не дочитав страницу до конца,
Не обнаружил многолетней скуки,
В румянце освеженного лица,
Дыханьем грел слабеющие руки,
И целовал их нежно, как когда-то.
Все было чистой свежестью объято.

Затух в жене, как кислота в пробирке,
Доклад об электрической сушилке.

Поклялся ни с кем не ссориться,
Ищу только тихих симпатий,
И стала ко мне бессонница
Являться в розовом платье.

Мечту осветила улыбкой,
Простого доверья сияньем,
И злость паутиною липкой
Не виснет над каждым желаньем.