Ирина Кнорринг - Стихи о себе

И в головном уборе клином
Монашка — Божья сирота —
С ключами на цепочке длинной
Влачит распятого Христа.

А я хочу — до боли — жить,
Чтоб не кляня, не хмуря брови,
Весь этот подлый мир любить
Слегка кощунственной любовью.

За мутный день у мутного окна —
Огромный день неумолимой скуки,
За эту грусть («опять одна, одна…»),
За слабые уроненные руки.

Неужто никогда в своем уме
Ты не отыщешь слов — простых и нужных?
Ведь трудно жить в неозаренной тьме
И быть сухой и сдержанной наружно.

Потом — усталость, чтобы не грустя,
По мелочам больную жизнь растратить.
Стихи о скуке («так себе, пустяк…»),
О ветре, о разлуке, об утрате.

О мутном дне, непоправимом дне
У мокрого окна (на раме — плесень).
И никогда ты не придешь ко мне
Ни с тихим словом, ни с веселой песней.

Молчанья ничто не нарушит —
Я сделала жизнь простой.
Ввела я и тело и душу
В давно желанный покой.

Без мыслей, без слов и проклятий
Огромные дни скользят,
И синий больничный халатик
Удобней, чем всякий наряд.

А руки висят, как плети.
Я будто совсем не жива.
И нечего мне ответить
На ласковые слова.

Вы строите большие храмы,
Вы кораблю даете ход,
Вы равномерными стихами
Изображаете полет.

И с безрассудным постоянством
Из непомерной пустоты
В междупланетные пространства
Вы устремляете мечты.

И я для вас чужда, — не тем ли,
Что умной правды не молю,
Что я люблю простую землю,
До боли огненной люблю.

Под пламенные разговоры
О вечности и божестве
Я вижу — ветер лижет шторы
И солнце плещется в траве.

И вижу я, как жизнь играет,
И несравненно хороша
Моя несложная, пустая,
Обыкновенная душа.

Не нужно слов — один лишь голос,
Один восторг зеленых глаз,
Чтоб сердце радостней боролось,
Чтоб пролетал за часом час.

Пусть смысл речей его невнятен
И темен путанный вопрос —
С улыбкой оправляю платье
И прядь растрепанных волос.

Так — принимать без пониманья
И взгляд, и пламенную речь.
И сберегать свое молчанье
Для новых дней, для новых встреч.

А по ночам, во мраке зыбком,
Когда душа совсем чиста,
Твердить, что это все — ошибка,
Что сердце — холодней, чем сталь.

Я не смотрела в заревое небо,
Не спрашивала — почему? зачем?
И для простого, для земного хлеба
Вставала рано, не спала ночей.

Я никогда, должно быть, не смеялась.
Со мной всегда и всюду на земле —
Замызганное платье и усталость,
Немытая посуда на столе.

Я никогда не понимала страсти,
Благих чудес на свете не ждала.
И самого безрадостного счастья
Я никому с собой не принесла.

Быть только зрителем безмолвным,
Смотреть на мир и наблюдать,
Как море воздвигает волны
И волны рушатся опять.

Торжественно и безучастно
Читать печаль чужих страниц,
И взглядом ровным, взглядом ясным
Следить за трепетом ресниц.

И в самом ярком, в самом знойном.
В своей изломанной судьбе
Быть только зрителем спокойным
Происходящего в себе…

Взлететь бы легкой синей птицей,
Зарыться в солнечной дали,
И незаметно притулиться
На самом краешке земли.

Без лишних строк, без слов плохих
(Не точных или слишком резких)
Слагать упрямые стихи,
Их отшлифовывать до блеска.

Все созданное разрушать,
И вновь творить до совершенства.
И смутно верить, что душа
Познает гордое блаженство.

Так — за пустые вечера,
За пятна слез, за пятна крови
Смиренно строить грозный храм,
Как каменщик средневековья.

Все трудности преодолеть,
Сломить сомненье и неверье.
И самому окаменеть,
Подобно сгорбленной химере.