Борис Сиротин - Сборник стихов

Море Чёрное черно от хмари
Тихо вечереющего дня,
Что так рано усмирил, умаял,
Своего угомонил коня.

Моего убаял иноходца,
Породнился иноходец мой
Не с замшелой глубиной колодца, —
С черноморской мрачной глубиной.

А когда завечерело небо,
Просияла первая звезда,
Улеглась невозмутимо-немо,
Уходилась мрачная вода.

Только возле дивного Царьграда
От короткого очнулась сна, —
Встала на ноги былая радость,
Возвратилась давняя весна.

Киевской Руси, её княгини
Синие возвысились глаза…
Милые, родные, дорогие,
Есть ли в мире эдака краса?

Есть ли в мире эдакое диво?
Дива эдакого в мире нет.
Солнце златолобо восходило,
Отдалённый озирало Днепр.

Киевской Руси, её княгини,
Блёклые ласкало зеленя,
По морской, безбрежней луговине
Гнало белогривого коня.

Бирюзовое море. И бирюзовое,
Прямо с неба сошедшее слово.
Что сроднилось с рассветными зорями,
Синевой упилось васильковой.

Я и сам васильково разведрился,
Не туманю себя, не печалю.
Чайка — близкого берега вестница —
К моему воскрылила молчанью.

К моему пригреблась одиночеству,
Одиноко плыву я по морю,
Вижу я, как резвится, как топчется,
Веселится вода за кормою.

Я приветствую это веселие,
Сам охотно бы повеселился,
Обласкал бы берёзовым севером
Юга знойного милые лица.

Уроженца Алжира, Аравии
Освежил бы водой родниковой…
Да пребудет во славе, во здравии
Тот, кто конской запасся подковой.

Не утратит благополучия,
Не познает горчайшей полыни…
Никакая морока ползучая
Из кромешной ночи не нахлынет.

Бирюзовое море и бирюзовое,
Прямо с неба сошедшее слово
Не расстанутся с ясными зорями,
Со своей синевой васильковой.

Не дельфины выгибают спины,
Выгибают спины острова.
Сладкой горечи родной рябины
Не теряют русские слова.

Посреди иноплемённой речи
Слышу я российский говорок…
Далеко и вроде недалече
Закипает, пенится горох.

За кормою — то ли от гороха,
То ль от этой кипени — бело.
Зимняя мерещится дорога,
Будто снегом всё перемело.

Передуло, переполошило,
Запуржило полевую Русь…
Потому-то остро так, так живо
Всякую воспринимаю грусть.

Боль разлуки и тоску разлуки
Я стараюсь испытать, постичь, —
Я свои заламываю руки,
Свой потайный складываю стих.

Сладкой горечью родной рябины
Сдабриваю тихие слова, —
Не дельфины выгибают спины,
Выгибают спины острова.

Кажут вечереющему морю
Молодой Эллады терема.
Ну а за бортом, а за кормою
Русская мерещится зима.

Если бы ведала, если бы знала
Мать моя, боль моя, песня моя,
Что от зелёной тоски сеновала
Вдруг укачу я в иные края.

Вдруг окажусь я в иной Палестине,
К обетованной причалю земле…
Как о несчастном, потерянном сыне,
Мать моя стала б вздыхать обо мне.

А ведь и вправду потерян, затерян,
На отдалённом живу берегу.
Тихо гляжу на возвышенный терем,
Боль свою в грустных зрачках берегу.

Грустно брожу я по берегу моря,
Море-то радугой озарено.
Белые-белые камушки моет,
Блещет, трепещет, сияет оно.

А над сиянием этим восходит
Месяца остро блистающий серп.
Вроде бы вечер надвинулся, вроде
Всяк человек милосерд, добросерд.

Всяк своего превозносит пророка,
Да не унизит свой посох пророк!
Не зарастёт диким тёрном дорога,
Что на родной возвращает порог.

Что веселит, молодит подорожник,
Благоухает травой-муравой, —
Через любые прорвётся таможни,
Проколесит голубой колеёй.

«Да будет свет!» — сказал Господь,
Свет разлился над всей землёю,
Обрёл ликующую плоть,
Пурпурной просиял зарёю.