Анна Гедымин - С четверти первого до полседьмого

Спят пространства,
разлукой нашей казнимы.
Спят меж нами
самолеты и провода.
(«Что вы думаете
про легендарные русские зимы?» —
«Ненавижу
эти чертовы холода».)

Так чего мы добились?
Давай с тобой подытожим:
Ты — как Этна в своих облаках —
в посторонней увяз судьбе,
Я — бреду в новый год
(«Вам не скучно?») с поздним прохожим
И, коль плохо будет вести,
расскажу ему о тебе.

Возвращайся!
Я постараюсь
возродиться к весне, как природа.
Возвращайся!
Я постараюсь
сделать радостным наше житье.
А иначе — уйди из памяти,
чтоб не было нового года.
И скорее, а то Куранты
уже затевают свое.

Это мощней, чем цунами
Или по склонам — снега:
Ты подойдешь — и меж нами
Вспыхнет электродуга.

Пламя забродит, засвищет,
Прошлое выжжет дотла…
Нет, на чужом пепелище
Я бы прожить не смогла.

Тихо, как свечку, задую
В сердце проросток огня…
…Если полюбишь другую —
Ты ей не мсти за меня…

И сосен исполинский рост,
И в небе самолетный хвост,
И гроздь рябины на снегу,
Как будто праздник неуместный,
И голос твой издалека,
И телеграфная строка,
И взгляд — восторженный и лестный…

Скупа коллекция чудес,
Все остальное просто: лес,
Река и проржавелый катер,
И воспаленный цвет небес,
Где все мы будем — на закате…

В каменном, каверзном, строенном на года,
А пережившем столетие, как хвоя за половицей
(Из такого же школьницей смотрела я в никуда
Из ниоткуда, где довелось родиться), —

То есть в безвременном…
Впрочем, двадцатый век
Проступает отчетливо в невниманье к детали.
Прочее — вечно: этот мартовский снег
И которое поколение женщин, говорящих: «Как мы устали…»

В общем, в России, в городе, на этаже,
Засиженном мухами изнутри, голубями снаружи,
Я стою и думаю, что — свершилось:
уже
Ты мне нужен сильней, чем другим не нужен.

Чахнет в лампочке пламя, задушенное стеклом,
Надвигается будущее — невпопад, напролом.
Пусть настигнет в доме твоем
Нас — вдвоем…

Ветер разнообразен:
В паре с огнем
Похож на цветок в вазе,
Вместе с вольной водой
Образует прибой
(Ты когда-то шутил —
Как мы с тобой).

Не промчит стороной,
Как экспресс в Новый год,
Он навеки со мной,
В отличие от.

Даже в зимнем бору,
Где и жизни-то нет.
Если умру,
Не он ли загасит свет?..

Московского неба
все та же подслеповатая гладь,
В охрипшем радио —
все те же песни Кобзона…
А я так счастлива,
что забываю дышать,
Да и не вижу в этом действии
большого резона.

Так, выпить стараясь
хотя бы еще одну,
Забывает пьяница
про визиты к начальнику и крестины.
Так в океане,
уйдя на желанную глубину,
Забывают вынырнуть
искатели жемчуга и дельфины.

Я не оставлю тебе возможности умереть
От скуки, от одиночества, от печали!
И пусть от жизни
сохранилась лишь треть,
Тебя люблю я,
словно в самом начале.

Пойми, что это не вечность,
а только ночь миновала,
И первым утром мы очнулись,
как ни в чем не бывало.

Спасибо, судьба, за нежданную милость —
Что счастье ко мне так рвалось и ломилось,
Так жадно меня умоляло о встрече,
Что я наконец-то устала перечить.

Как будто очистилась жизнь от коросты,
Как будто сбылись новогодние тосты
И бродит душа по расцветшему раю…
Я знаю теперь, что я многое знаю!

Я знаю, что прошлое было кошмаром,
Что счастье дается случайно и даром —
И лучшим, и худшим, и средней руки,
Всему, что твердили мне, вопреки.

Бестолковую, несуразную
Отдаю тебе жизнь свою.
Ни над кем победу не праздную —
Вся зареванная стою.

Быть тебе мишенью для мщения
И, конечно, не смыть вины —
Бесполезно искать прощения
У детей твоих и жены.

И с друзьями прочными нитями
Ты не связан с этого дня…
Вот какой подарок сомнительный
Принимаешь ты от меня.