Юнна Мориц - Стихи

И голубыми улыбнусь глазами,

Он должен знать, что я смогла прочесть

Пути, не выразимые словами.

x x x

Не вспоминай меня. И не забудь.

Мы не расстались, мы растаяли с тобою,

мы глубокро влились в единый путь,

где след не оставляется стопою.

На том пути любой преображен

и в силах приподняться над сейчасом,

где здравый смысл иных мужей и жен

не сыт любовью, хлебом, жизнью, мясом,

не сыт весельем и печалью дней,

не сыт свободой, силою и славой.

И вот, один другого голодней,

грызут науку сытости кровавой.

А я сыта по горло всем, что есть,

и голод мой не утолит добыча!

Не возвращайся. Встретимся не здесь,

а в голубом, воркуя и курлыча.

Не вспоминай меня. И не забудь.

Пускай как есть - не дальше и не ближе.

Подольше не давай меня задуть

и чаще снись - во сне я лучше вижу!

МЕРА

В слезах дождя - и наши слезы

Во всей, быть может, полноте.

И знайте - капельные дозы

Живут в бескрайней высоте!

По капле выходя за рамки,

Они достигли потолка

Из них воздушны строят замки

На небосводе облака.

Из них ваяют обольщенья,

И знаки вещие, и сны.

Их моментальны превращенья

И лично к ним обращены!

Они плывут, как дирижабли,

Цедя сквозь жабры каждый луч.

Но ветер их берет за грабли,

Сгребая для чугунных туч

Там все готово для рыданий,

Уже колесики дрожат,

И винтики воздушных зданий

За каплей капля! - дребезжат.

Хлестнул огонь! И взвыл пантерой

Доисторический прибой!

Но капля остается мерой

Стихии этой и любой.

Ю.Мориц

------

x x x

В Ростове, где юмор так свеж и румян,

Живет трубадур Леонид Григорьян.

Он утром студентам читает латынь

Язык медицины и римских твердынь,

Поэмы, комедии, драмы, стихов,

А также схоластики древних веков.

Потом он съедает в буфете обед

Салат из капусты и пару котлет,

И кофе с цикорием пьет не спеша,

Прокуренной грудью со свистом дыша,

Как будто свисток проглотил латинист,

Чтоб юных студенток смешил этот свист!

А что он за птица? Лоснится на нем

Пиджак из раскопок Троянских времен,

Наверное, Шлиман поймал на крючок

В пучине столетий такой пиджачок.

А что там на разные свищет лады

В груди дымовой, наподобье трубы?

А каждая птица там свищет свое,

На струнах бренчит, серенады поет,

И в шляпе крылатой, в крылатом плаще,

В крылатом снегу и в крылатом дожде,

В крылатой ночи на крылатом ветру,

В крылатых дворах на крылатом свету

В крылатом пятне под крылатым окном,

Крылатые сны разгоняя крылом,

Клянется - душою на синих крылах!

В крылатой любви на крылатых словах.

КОЛЕЧКО

С ним не так мне было нелюдимо

Не на пальце, а в груди сияло.

Покатилось вдаль колечко дыма,

А ведь жаль - и это потеряла!

Упорхнуло дымное колечко,

Из груди колечко дымовое,

И оно сжималось, как сердечко

Дымчатое, нежное, живое.

И оно сжималось и летело

В грозовом огне над волчьим лесом,

Как душа, покинувшая тело

Женщины, стоящей под навесом.

Трепетало и переливалось,

Гибель огибая и минуя.

И колечком дыма оставалось,

Обручальной дымкой поцелуя.

Оставалось так или иначе

Обручальным, дымчатым и нежным:

Дымчатым колосиком удачи,

Дымчатым колесиком надежы.

Так или иначе оставалось

Обручальным дымчатым созданьем,

От груди все дальше отрывалось,

От груди, раздвинутой дыханьем.

Я легко-легко и без нажима

Этот путь глазами повторяла,

Покатилось вдаль колечко дыма,

А ведь жаль - и это потеряла!

x x x

Близко Муза подошла,

Ближе не бывает.

Видит, слезы в пустоте

Кто-то проливает.

Видит слезы в пустоте,

Слышит слезы в пустоте.

Кто два марлевых крыла

С ниточек срывает?

Прочей жизни нет примет

Пустота и слезы.

- Где ты, слезная душа?

Спело горло Музы.

Развиднелось в пустоте,

Млечность держит книжку:

Девочка - по красоте,

Мальчик - по умишку.

- Детка, плачешь почему?

- Плачу над строкою

"Зло наскучило ему",

Это что такое?

- Эта, - Муза петь пошла,

Фраза означает:

Кто раскормит корень зла,

Вусмерть заскучает.

А во скуке смерть мила,

Так бывает тошно.

Не корми, младенчик, зла

Чтоб не стало скушно!

У скучищи - три ручищи,

А когтей на них - три тыщщи,

Выжмут сок из всякой пищи.

Милосердней смерть и чище!

В лоб губами - и пошла,

Мысли напевая.

Далеко она теперь,

Дальше не бывает.

Лоб целованный горит,