Саша Соколов - Филорнит

так взгляни же,
сколь многое в данной точке
сбылось, и совпало, и перепуталось:
той порой как европа,
покачивая на стыках излишками дряблых щёк,
катилась обратно, в acme ,
и в курзалах и парках
опять заиграли вальсы и в рокамболь,
твои лучшие чувства,
включая чувство изящного,
ярче делались и острей,
и пернатые всё милей тебе,
всё заветнее становились

какое приятное превращение:
если на первых музейных порах
птицелюб ты пока ещё несерьёзный,
то несколько позже — почти серьёзный,
после чего — серьёзный в известной мере,
дальше — довольно, довольно-таки,
затем — вполне и неоспоримо,
и вот перед нами уж птицелюб совершенный, полный,
и пристальный, разумеется, птицезрец

что же до отношений с пространством,
то, мысля его хоть немного приветить, ободрить,
ты время от времени то воздушный
в уме ему посылал поцелуй,
то воображаемую адресовал улыбку,
то воображаемый реверанс

и за эти незримые знаки участья
оно оказывало тебе упоительную открытость,
и взгляд твой при виде её становился равн о распахнут,
распахнут и неподвижен,
распахнут и элегичен:
так смотрят в сценах прощания,
в эпизодах прощенья

причём посетители были столь деликатны,
что ни вопросами,
ни пожеланиями доброго чего-либо,
ни звуками своих инфлюэнц и простуд
вашим свиданиям не мешали

только невзрачная,
по воскресным являясь дням,
кундалинила нудно:
покайтесь, не пожалеете,
ибо это, наверное, вы,
лично вы умертвили всех этих изящных

музейно благовоспитан,
ты возражал сообразно случаю:
молча и на хорошем кастильском,
который учил когда-то в лицее
с латинским уклоном

сеньора,
молчал ты учтиво,
позвольте заверить, что к истребленью существ,
чьи останки представлены в этой кунсткамере,
отношения не имею,
существ умерщвляют люди особого склада:
учёные, специалисты

а я —
вы же видите, кто я:
обыкновенный блюститель,
что, право же, как-то ни с чем не вяжется
и вообще нелепо,
ведь ваш покорный порядочно одарён,
у него призвание созерцать пернатых,
сочувствовать, сопереживать им,
верить в высокое и загадочное их назначение,
наконец, просто-напросто восхищаться ими

он, с позволения сформулировать,
прирождённый, истинный филорнит,
прозябающий в насекомой комнате,
экая грустная контрадикция,
согласитесь

не предавайтесь унынью,
улавливал ты беззвучный ответ,
потому что те насекомые, что крылаты,
разве они по-своему суть не птицы

по-своему несомненно, сеньора,
тогда ты внушал ей,
по-своему суть, безусловно,
примите мои уверенья

приняв,
из музея она удалялась,
и статью, и поступью,
и надменной усмешкой напоминая ту,
которую гондольеры адриатических вод
столь умело воспели в одном из своих эротических ариозо

la-la-la-la , мол,
la-la-la-la ,
ragazza piccolа mia

мы говорим, разумеется,
про болотную венецианскую выпь
botaurus stellaris ,
сравнительно небольшую, понурую,
но при этом весьма грациозную цаплю,
чьё сизое оперение отливает лиловым

а помните, друг мой,
как в свете набережного фонаря,
карнавального фейерверка,
факела,
или, допустим, бакена
переливается на стопах её чешуя

а точнее, не как, а чем,
не перламутром ли,
а, скорее, не перламутром,
а, скажем, каким-нибудь турмалином

а что,
отчего бы и нет,
почему,
если что-то там где-то переливается,
то обязательно перламутром

нисколько не обязательно,
мысль —
птица, летающая сама по себе,
турмалином так турмалином

а если всё-таки перламутром,
то ничего не поделаешь,
так и мысли:
вот, перламутром

вполне логично,
однако в данные воспоминания вкралась оплошность:
касаясь источников света,
вы не включили в их перечень
спичку нашего чичероне,
смурного курилки с острова святого микеле