Вячеслав Лебедев - Избранные стихотворения и поэмы разных лет

Спрятавшись зайцем в капитанскую рубку,
Весна приплывала на советском ледоколе.
Он курил в снегах голубую трубку
И, кряхтя, ломал ледяное поле.

Весна перед зеркалом надевала серьги,
Мазала губы парижским «ружем»
И прыгала с палубы на Шпицберген,
В белую воронку ночи и стужи.

…По снегу кружили хвостами скунсы.
Через горы шли медведь за медведем.
Уснувшим спутникам белый Амундсен
Подымаясь кричал — Вставайте! Едем!..

Все ниже и ниже спускались медведи.
Шарили ветры в раскрытом чуме.
Полярное солнце, краснее меди,
Смотрело кровавым оком бездумья.

Снега засыпали весну и розы.
Весна отступала на ледоколе.
— Амундсен тихо засыпал под наркозом,
И врач ему сердце вырезал без боли…

— Цветы, ароматы разлейте!
Цветы, вы ею забыты…
Детскими голосами флейты
Поют в саду Маргариты.
Вы чувствуете? — пахнет раем.
Вы видите: у нас крылья…
Мы взлетим, мы взлетим, мы взлетаем…
Мы весь зал синим ветром раскрыли.
Мы над звездами ищем забвенья,
Мы на землю нисходим — для муки.
Мы ложимся легчайшей тенью
На закате предсмертной разлуки.
Только отблеск — мы чувствуем пламя.
И к морям истекаем, как реки.
Ты проходишь над жизнью, но с нами,
И останешься с нами — навеки…
Ночь восходит все выше и выше.
Подымается Гость по перилам.
Но и в голосе лживом ты слышишь
Только отзвуки вечного пенья…

Над закатом, над смертью, над всем —
Золотые медузьи глаза
На пастуший глядят Вифлеем,
Смотрят слишком далеко назад.

И тогда без числа и без мер,
Гробный камень отбросив сам, —
Из тебя, из гробниц, из пещер
Я везде восхожу к небесам.

Я расту на эстрадах дождей,
Я врываюсь в оркестр городов,
И с тобой в неизбывной вражде,
Отдаю тебе сеть и улов.

Но ты плачешь, что мой небосклон
Покрывает и сумрак, и ложь.
Но ты плачешь, ты видишь сквозь сон,
Что и ты, как звезда, упадешь.

Поживи, посмотри и подумай:
За границею хмурь и осень.
Корабли нагружают трюмы.
Умирают по парсам лоси.
Да и ты голубеешь и молкнешь,
В красной шапочке бродишь в лесу.
Этот серый безжалостный волк нам
Держит счастье твое на весу.
Ты приходишь, ты просишь, ты молишь,
Закрываешь руками закаты.
Ты разводишь мосты, для того лишь,
Чтоб проплыть твоим телом крылатым.

— Над зарею — дыхание стужи.
Вой оркестра в стенах зоопарка.
Над зарею все выше и уже
Триумфальная черная арка…
Это ночь возникает из глуби.
Ты подносишь свой кубок ко рту.
И летишь, и серебряно трубишь
Над эскадрами в гулком порту.

Покрикивал сиплым альтом
Горячий клубок машин,
Колесами по асфальту
Печатая елочки шин.

Вот и Рождество для бедных,
Бедное Рождество!
Трубы народов медных
Кричали: «Ваше-ство!»…

Старый, обрюзгший герцог
Сползал на луку седла.
…Птица вырывалась из сердца
И вырваться не могла.

И все казалось — из строя
Шагнет и повалится труп.
И шлем улыбку откроет,
Замолкших на Марне губ.

И ветер опустит бархат
Изъеденных газом знамен
Под копыта коня монарха,
Под пяту проходящих времен…

— Дети собирали елки,
Оставшиеся от шин.
В лесах завывали волки
Осипшим альтом машин.

Под ветром лохматые птицы,
Ныряя, летели вбок.
Обугленные страницы
Листал над полями Бог…

Вчера и сегодня, прикован навек,
От стойки в подвале, от гнева и рюмок,
Вскипая покорной печалью Ревекк,
Как песнь эмигранта взлетает из трюма.

Гудя подымается трубкою ртуть —
Под вечер термометр домов лихорадит,
Выкачивая тепловатую муть
Ночных кабаре на садовой эстраде.

И вот фонарем посветив в вестибюль,
Где скучно, где мрачно, где звери и птицы,
Где с улиц промасленный, синий июль
Войдет как монтер и в кабинку садится, —

Ты всходишь, плывешь и сквозь волны времен
Почтительно скалишь скафандр водолаза
И, крякнув, извергнешь десяток Ион,
На берег контор вознеся по заказу.