Джон Толкин - Легенда о Сигурде и Гудрун

В саге довольно неуклюже совмещены обе эти версии: Атли распоряжается вырезать сердце Хёгни, советник Атли предлагает Хьялли в качестве замены, Хёгни вступается за раба. Тогда Атли говорит Гуннару, что тот сможет выкупить свою жизнь, рассказав, где спрятано сокровище; Гуннар отвечает, что сперва должен видеть сердце Хёгни; так что Хьялли снова схвачен — и у него вырезают сердце. Далее сюжет развивается точно так же, как в «Песни об Атли».

В «Песни о Гудрун» источники объединены более умело: Гуннар требует, чтобы ему показали сердце Хёгни, как в «Песни об Атли», но объясняется и предшествующее покушение на свинопаса Хьялли (121): «Ведуны ж велели / внять совету» (то есть велели Атли остеречься), из опасения перед гневом королевы. Хёгни за Хьялли не заступается, но лишь выражает свое недовольство по поводу визга; и отсрочки свинопасу не дают.

120.

«Про троллий нрав его / твердят недаром!» Атли, по всей видимости, ссылается на слова Гуннара (118) касательно Хёгни и золота: «не поступится правом / до последнего вздоха».

122.

В оригинале использовано архаичное выражение «Woe worth the wiles» — т. е. «Проклятье уловкам»; ср. «Woe worth the while» в «Песни о Вёльсунгах» IX.29 и комментарий к этой фразе.

124. В оригинале употреблено архаичное слово «liever» — «предпочтительнее, желаннее».

128–130.

В «Песни об Атли», когда Гуннару принесли сердце Хёгни, он объявил: «Был жив он — сомненье меня донимало, / нет его больше — нет и сомненья: / останется в Рейне раздора металл, — / в реке быстроводной асов богатство! / Пусть в водах сверкают вальские кольца, / а не на руках отпрысков гуннских!»

О том, что сокровища действительно были утоплены в Рейне, в «Песни об Атли» не говорится (в отличие от «Песни», 130, строка 5, «приняла пучина их»), В результате возникло мнение, согласно которому Гуннар всего лишь имел в виду, что предпочел бы видеть золото на дне Рейна, лишь бы им не украшали себя гунны. Мой отец эту версию решительно отвергал, принимая в расчет следующее: синтаксис отрывка; утверждение Снорри Стурлусона в «Младшей Эдде» о том, что «прежде чем выехать из дома, они [Гуннар и Хёгни] спрятали золото, наследство Фафнира, в Рейне, и с тех пор так и не нашли того золота»; и ссылки в «Песни о нибелунгах» на то, что сокровище было утоплено в Рейне. Отец считал, что, когда легенда перекочевала на север, она, по всей вероятности, уже включала в себя этот элемент.

Также отец отмечал, что ответ на вопрос, какая разница, жив Хёгни или мертв, если золото все равно покоится на дне Рейна, состоит в следующем: только Хёгни был посвящен в тайну, в какой именно части великой реки погребено сокровище. Так в «Саге о Вёльсунгах» Гуннар говорит: «Теперь я один знаю, где скрыто золото, и Хёгни тебе не скажет»; а согласно Снорри, «с тех пор так и не нашли того золота». «Наверняка его бы выловили, если бы только знали, где искать», — писал мой отец. Тем не менее, он полагал, что этот эпизод — поздняя вставка (как говорил он сам, «театрально-драматическая») и не вполне согласуется с мотивом рейнского золота. Подробнее см. комментарий к 148–150.

130.

Строки 5–8: сравните со строками ближе к концу «Беовульфа», 3166–3168:

(Из аллитерационного перевода «Беовульфа», выполненного моим отцом, строки 3137–3182).

132–140. В «Речах Атли» говорится, что Гуннар в змеином рве играл на арфе ногами; то же самое повторяет и Снорри. Эта идея, по всей видимости, подсказана тем, что пленник был скован, как сообщается в «Песни об Атли» (и в «Песни», 113). В «Песни», основанной на «Песни об Атли», Гуннар играет руками. Остальные детали этого эпизода в «Песни» восходят к саге: Гудрун послала брату арфу (135), Гуннар усыпил змей своей музыкой (136) и наконец был ужален до смерти громадной гадюкой (139).

141–147.

В эддических песнях огромные погребальные костры не упоминаются, однако в обеих песнях повествуется о том, как Гудрун отомстила Атли. Тот же самый чудовищный мотив фигурирует в греческом легендарии: Овидий рассказывает в «Метаморфозах» о Прокне, которая во имя мести убила своего сына Итиса и накормила мясом ребенка своего мужа Терея, царя Фракии.