Исай Авербух: В Ливане на войне

Но замечу, папа, кстати:

Не учел ты бестолково,

Что, когда родится братик,

Он не даст заснуть вам снова.

Но чтоб данные "Страницы"

Разрослись в большую книжку,

Я готова согласиться

Повлиять и на братишку,

Чтобы спал и он безгласно

Ночью летней, ночью зимней, –

А младенческие басни

Мы оставим в магазине.

"Такое ласковое утро,

А у меня трещит башка,

И беспричинно и занудно

Сосёт под ложечкой тоска.

И всё в мозгу всплывают смутном

Одни ошибки и долги:

Как видно, я сегодня утром,

Проснувшись, встал не с той ноги..." –

На окружающие лица

Смотрю, кривясь, как на говно.

Была б вода – не стал бы мыться,

Хотя не мыт уже давно.

И даже кафель в лучшей бане

Мне показался б кирпичом,

Но ситуация в Ливане

Здесь совершенно ни при чем.

Я здесь живу...

На удивительного моря

Прекрасно-чистом берегу.

?? -------------

Была б вода – не стал бы мыться,

Хотя не мыт уже давно.

Вы смущены, друзья сердечные,

Но верьте мне, что вовсе нет

В моих строках противоречия –

Сейчас открою вам секрет.

Как и себе, желаю мира вам,

Мои сердечные друзья,

Но берег моря заминирован –

Увы, купаться здесь нельзя!

Мне не спалось сегодня ночью:

Перебирал свои грехи

И думал: пафос-то воочью

Покинул вдруг мои стихи.

А ведь события в Ливане,

Их непредвиденный разбег,

Как пишут многие заране,

Войдут в историю навек.

И мне б воспеть десницу Божью

Здесь, на бейрутском рубеже,

Однако это будет ложью:

Я так не чувствую уже...

В песок прибрежный мрачно вкрапясь,

Я без жены в тоске лежал,

И весь мой пыл, и весь мой пафос

Лишь ей одной принадлежал.

Какое ласковое утро!

Я встал, восторженно дыша.

Опять во мне светло и мудро

Поёт воскресшая душа.

И говорит, что скепсис – пакость.

Я на таком подъеме чувств,

Что даже некоторый пафос

Сегодня мне совсем не чужд.

И это не случайный опус.

На то есть несколько причин.

Во-первых, я сегодня отпуск

На двое суток получил.

Помчусь домой напропалую

В родные веси и места

И обниму и поцелую

Жену и дочку... Красота!

А во-вторых, с утра ливанцы

В своих известиях твердят,

Что из Бейрута ушиваться

Вот-вот намерен Арафат.

Идет к концу война в Ливане

Уже с учетом точных дат,

Чего, должно быть, все земляне

Так или иначе хотят.

И, в-третьих: как он ни изранен,

Сей мир, – он дорог мне и мил;

Я счастлив тем, что есть Израиль

И есть он все же, этот мир!

Мой добрый Бог, в минуты эти

Благодарю Тебя навек

За то, что просто я на свете

Живу, счастливый человек!

16 августа 1982

Когда приходит день суровый,

В бой призывая нашу рать,

О, как решительно готовы

Мы за Израиль умирать!

Какой полны любовью все мы

К Стране – не сыщешь горячей,

Пока не ведаем проблемы,

Как обмануть ее ловчей...

В Ливане есть довольно много

Товару, что приобрести

Не прочь мы здесь и... – без налога

Его в Израиль провезти,

Надув таможню.

Уж не ново:

Любой скрываемый предмет

/От телевизора цветного

До коньяков и сигарет/

В броневики и танки спрятать

Мы так умеем мировó,

Что можешь ты, таможня, плакать –

Не обнаружишь ничего.

Как мы беречь умеем тайну!

Как ловко мы отводим взор

От мест опасных, чтоб случайно

Вдруг не открылся наш позор!

Но вот таможенные метры

Прошел ты с дрожью, невредим.

Теперь, открывши груди ветру, –

Домой!

Восторженно глядим

На наши горы, наши нивы:

Страна любимая, цвети!..

Такой мы противоречивый

Народец, –

Господи, прости!

Два дня с женой прошли, как в дивной сказке.

Мой краткий отпуск подошел к концу...

Но вот беда: как будто в некой маске

Я в эти дни ходил по кибуцу.

Хотя я здесь обычный местный житель,

Почет и слава вдруг пришли ко мне:

Я стал не я, а символ-представитель

Тех, кто теперь в Ливане на войне.

Я сразу стал значительным и сильным,

Красивым и прославленным навек...

Но если вдруг, простите, хочет символ

Пописать, как обычный человек,

Как символу, не мудрствуя лукаво,

Вдруг в туалет пойти средь бела дня?..