Евгений Долматовский - Товарищ мой

Прости, цветок, прости, травинка,
Не из упрямства, не со зла
Опять протоптана тропинка
Там, где всегда она была.

В могучем парке, в царстве кленов
Едва заметная стезя
Петляет по своим законам,
Которых отменить нельзя.

Ее сто раз перекопали,
Ввели табличку «хода нет»,
Но вразумит людей едва ли
Райкомунхозовский запрет.

Под крики сторожа-служаки,
Под знаками «кирпич» и «стоп»,
Как прежде, поперек лужайки
Босые ножки топ да топ.

Мы в жизни проложили много
Путей, дорог и всяких трасс,
Но здесь тропинка-недотрога,
Она была еще до нас.

А ты про что?
А я про то, что
Есть невозможные дела:
Тропинку все равно протопчут
Там, где всегда она была.

В день рожденья тебе подарил я букет,
В нем цветов —по количеству прожитых лет.
Сколько именно?
Это уж наши дела.
Жизнь твоя пред глазами так близко была,
На таком расстоянье почти не видны
Гравировка морщинок и соль седины.

Вот и кончились праздники...
Будни опять.
Я гвоздики попробовал пересчитать,
Очень странная вещь, но поклясться готов —
С каждым утром в букете все меньше цветов,
Словно в доме ведется обратный отсчет,
Как на старте,
Готовящем спутник в полет.

Этой маленькой тайны разгадка проста —
В каждом возрасте скрыта своя красота,
И наверно, напрасно стесняешься ты,
Убираешь увядшие за ночь цветы.
Сохрани мой подарок — тяжелый букет,
Где цветы — по количеству прожитых лет.

Полгода двое в космосе кружили,
Прошли проверку пламенем и льдом.
Теперь в автоматическом режиме
Работу продолжает звездный дом.

Зеленовато светятся приборы,
Ведя с землей свой разговор немой.
Моделью океанского прибоя
Радиоволны плещут за кормой.

И оператор в Центре управленья
Заносит в бортовой журнал земной
Свет облаков, магнитные явленья
И строки информации иной.

В кругу семейном члены экипажа
Вдыхают осень в Звездном городке.
Но в их душе — потеря и пропажа —
Вершина вдохновенья вдалеке.

Как будто бы они в командировке
Здесь, на одной из маленьких планет,
На стажировке, переподготовке,
И времени для сантиментов нет.

А дом родной — на апогее века,
Где связаны орбитой полюса,
Где герметический уют отсека
И сутки длятся полтора часа.

Самолеты становятся все совершенней,
Но они до сих пор превзойти не сумели
Стройность линий и летные качества птицы,
Будь то чайка, орел иль воробушек малый.

Все длинней и умнее подводные лодки,
Все опасней торпеды в их темных утробах,
Но они уступают в плавучести рыбам,
Все равно, то акула иль просто пескарик.

Исступленно мечтает искусственный спутник
В небесах говорить, как звезда со звездою;
Как пример и укор всем конструкциям века —
Симметрия цветка и пчелиные соты.

Ну а мы? Если ты не завинченный робот,
Где возьмешь образец и пример совершенства?
Ничего нам, товарищи, не остается,
Кроме трудной возможности быть человеком!

Этот вопрос не считай пустяком —
Мастер назвать свое имя должен.
Поэт расписывается под стихом
И под картиной — художник.

Но чем они хуже —
строитель и ткач,
Творец самолетов и детских игрушек?
Создатель вещей, свое имя не прячь,
Подпись поставь, безымянность нарушив.
Бывает — под малым научным трудом
Столбцом перечислены тети и дяди.
А как с именами построивших дом?
Уж их никогда не найдешь на фасаде.
Строчи на пальто свой автограф, швея,
Носите, любуйтесь, работа моя!
На книге, где имя редактора есть,
Наборщику — честь!
И печатнику — честь!
Велик сталевар,
Металлург,
Металлист.
По имени каждого знают едва ли.
Автограф —
на каждый прокатанный лист,
Чтоб видели мастера имя на стали!
Пусть брак не вливается в общую боль —
Куражится лодырь, в расчете на добрых.
Уймись, бракодел и халтурщик!
Изволь
На том, что испортил,
Поставить автограф.

Труд — родственник песни.
Настала пора,
Чтоб люди величье свое постигали,
Чтоб ставили подписи мастера
На всем, ими созданном,
Как под стихами!