Евгений Долматовский: Товарищ мой

В строй возвращались недолечены —
Без нас не может быть победы.
Скрывали раны и увечия,
Какая мелочь — наши беды.
В раздумиях глубокомысленных
Теперь врачебные комиссии,
Одолевают их сомнения:
Давать ли справки о ранении?
А то, что ноют раны старые,
Впиваются осколки в нервы,
Поскольку справок не представлено,
Неточно и недостоверно?
Здесь равнодушие бессовестно!
Поспешные отказы взвесьте,
Такие хлопоты и поиски
Касаются солдатской чести.

Меж трубачей и барабанщиков,
Участников далекой драмы,
Напрасно ищете обманщиков —
Их справки — штыковые шрамы.
Служебное умерьте рвение,
Осколки щупайте перстами.
Клиенты эти в скором времени
Вас беспокоить перестанут!

Очень долгую жизнь очень быстро прожив,
Сквозь огонь пробежав без оглядки,
Прихожу я впервые в архив
И теряюсь в его распорядке.
Тишина — как в осеннем лесу,
Запах листьев опалых.
Паутинка приникла к лицу,
На ресницы росинка попала.
Одинаковые этажи,
Полумрак стеллажей одинаков.
В ровном ритме течет эта жизнь,
Под охраною шифров и знаков.
Здесь и старых товарищей строй,
Тех, чья память развеяна ветром,
И не ведает каждый второй,
Что героем он был беззаветным.
Открывается тут наконец,
Кто и кем был когда-то оболган,
В ком под маской таился подлец,
Кто был верен опасному долгу.
Степень влажности, норма тепла,
Нелюдимая даль коридора.
Электронная память сюда не дошла,
Но дойдет,
И, наверное, скоро.
А пока —
Фонд, и дело, и лист,
Век проходит по ветхим страницам.
Не рассчитывал протоколист
Стать историком и летописцем.
Но и ты, вероятно, не знал,
Что в картоне тугих переплетов
Зафиксирована крутизна
И твоих колебаний и взлетов.
Думал — мелочь, проскочит, пройдет,
Нет душе никакого убытка,
Но и мелочь взята в переплет
И прошита суровою ниткой.
Надо жить с ощущеньем, что есть
Фонд, и папка, и лист,
И конечно,
В документах бесчестье и честь
Остаются в архиве навечно.

Ув. тов. Министр путей сообщения!
Мы с Вами незнакомы лично,
Быть может, это приглашение
По этикету неприлично,
Но я даю Вам слово честное,
Что Вас в друзьях заочно числю
И приглашаю в путешествие
От всей души, без задней мысли;
Шлю всяческие пожелания
И думаю, что Вам полезно
Побыть на общих основаниях
На линиях дорог железных.

Пусть в тупике стоять останется
Ваш пульман с вежливой бригадой.
На станции и на дистанции
Слать телеграмм вперед не надо.
Без свиты и предупреждения
Начнем с Казанского вокзала.
Да минет нас ночное бдение
В замызганных билетных залах.

Запасшись харчем и терпением,
Уйдем в кочевье по России.
Найдем свои места купейные,
Расстелем простыни сырые.
Нам скажет проводник заранее,
Что до утра не будет чаю,
А выбьемся из расписания —
За то никто не отвечает;
Что вентиляторы негодные,
Жарища — прямо наказанье.
Мы будем пылью прошлогоднею
Дышать до самой до Казани,
Мы будем нюхать запах газовый,
Окно газетою завесив,
И Вы мне будете рассказывать
О блеске фирменных экспрессов.

Да, эти строки — не элегия,
Но в комплиментах мало проку...

На заседание коллегии
Вам надо возвратиться к сроку.
Не сорвалось бы заседание —
Ведь, к сожаленью, слишком часто
Составы ходят с опозданием,
Не спрашиваясь у начальства.

Куда ты лезешь со своими песнями?
Иного ритма ищет молодежь.
Романтика отправлена на пенсию,
Пускай республиканскую,
А все ж
Обидно стремянным ее и рыцарям —
Затоптан золотой ее огонь.
Остались только фильмы про милицию
С избытком похищений и погонь.
У нас романтика знавала разные,
Опасные порою времена,
Клеймилась блажью мелкобуржуазною,
Бывала и от дел отстранена.
Но каждый раз, когда метеослужбою
На ураган заявлен был прогноз,
Она опять оказывалась нужною,
И снова обращались к ней всерьез.
Считала ниже своего достоинства
Она вести с обидчиками спор,
И по команде выходила строиться
В солдатской майке на морозный двор,
Романтика — не только настроение,
Не просто ночь над речкой у костра.
Ей честь и место в каждом поколении,
Наивно думать, что она стара.
Для счастья людям мало электроники.
Мир, вжатый в перфокарты, слишком прост.
Наполни ветром парус! Мчатся конники,
И впереди открытье новых звезд.