Эдгар По - Ворон (в разных переводах)

Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма
И ступили серафимы в фимиаме на ковер.
Я воскликнул: "О несчастный, это Бог от муки страстной
Шлет непентес – исцеленье от любви твоей к Линор!
Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!"
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор
Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу,
Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор,
Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?"
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

Я воскликнул: "Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Бог над нами свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор -
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?"
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

"Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! -
Я, вскочив, воскликнул: – С бурей уносись в ночной простор,
Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака
Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор
Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!"
Каркнул Ворон: «Nevermore!»

И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья,
С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор;
Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте,
И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер,
И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!

Как-то сидя у камина, в час ночной, забывшись книгой,
Над приятными листами позабытых древних знаний
Задремал я… Вдруг стучатся, тихо так – совсем неясно:
Будто кто-то нежным стуком сон нехочет мой нарушить.
«Вот и гость» – ворчу я в дреме – "стукнул в дверь моей каморы -
Хоть бы так, зачем нам воры".

Как не вспомнить день ужасный, что Декабрь принес ненастный:
Блики света от огня лижут пол вокруг меня;
Ждал я утра, но напрасно я искал в томах прекрасных
Прекращение печали по утерянной Линор -
Той девице лучезарной, что зовут в Раю Линор
Безымянной здесь с тех пор.

Вкрадчивый и жуткий шорох в складках занавес бордовых
Наполняет душу страхом мне доселе незнакомом.
Чтоб унять лишь сердца трепет, я твержу в надежде встретить
Гостя или молодицу, что сегодня в дверь стучится:
«Это только гость усталый стукнул в дверь моей каморы, Так и есть, зачем нам воры».

И когда душа окрепла, я пошел судьбу изведать:
«Сэр»,– приветствовал я в мыслях – "извините, что не быстро
Двери вам я открывал – слишком тихо стук звучал;
Слишком тихо вы стучали в двери комнаты моей,
Да и сон мой был сильней", – тут открыл я дверь каморы -
Нет ни гостя и ни вора.

Так стоял я изумленный, в мрак полночный погруженный,
Сомневаясь, грезя сон, недоступный с давних пор.
Тщетно ждал я признак жизни, но не смог нарушить извне
Тишину, как мне в укор прошуршала ночь: «Линор!»
Это я шепнул и эхом мне вернулось имя это,
С эхом, спутником поэта.

В комнату назад, за двери, чтоб огонь души умерить,
Я вернулся; вскоре снова я услышал стук знакомый.
«Несомненно стук сей странный»,– я сказал, а сам за ставни:
Посмотреть, что там в окошке, может это были кошки
Или ветер там стучится в окна дома моего, Ветер – больше ничего.

Быстро распахнул я ставни и в окно ввалился странный,
Величавый и забавный с давних пор известный малый -
Черный Ворон – вестник бед – он за всех держал ответ.
Ни малейшего поклона, без задержки, с видом Лорда,
Взгромоздясь на бюст Паллады у порога моего,
Сел – и больше ничего.

Я, конечно, улыбнулся, от печали вдруг очнулся,
Видя столь нелепый вид птицы страшной из Аид.
"Твой хохол ощипан в битве и задор твой очевиден,
Но скажи зловещий Ворон, что во Мраке жил суровом,
Как зовут тебя повсюду, где Плутона Мрак всегда"
Каркнул Ворон: «Никогда».

Я был полон удивленья, слыша птицы заявленье;
Хоть ответ ее был вздорен, и не понят мной тогда,
Мы не можем не признаться, что навряд ли может статься,
Чтобы где-нибудь на свете, вот так просто, как всегда
Сядет птица вам над дверью и заявит без труда
Громко имя «Никогда».

Да, сидящий одиноко над дверями гордый Ворон
Говорил одно лишь слово, как молитву в час суровый;
Ни крылом нешелохнувши, ни пером невстрепенувши,
Он сидел, а я промолвил: "Как друзья мои тогда
Утром он уйдет туда, где Надежды – навсегда!"
Каркнул Ворон: «Никогда!»