Алексей Черных: Горловка. Девятьсот пятый

17 (30) декабря 1905 года. Поражение восставших.

Капитан Угринович после боя у станции Горловка

Порой нежданная удача

Событий изменяет ход,

И всё, чем был ты озадачен,

Решается легко и влёт.

Казалось, бой уже проигран,

Его плачевный результат

(Что будет позже трижды привран)

Не красит мужество солдат.

Но происходит вдруг такое,

О чём наш бравый капитан

И не мечтал во время боя,

Когда отхода строил план.

* * *

Остатки сводного отряда,

Что с безразличием брели

По степи, вьюгою объятой,

Всё растеряли, что могли.

Не ощущая направленья,

Шли, пробираясь наугад,

И в ветра жутком песнопенье

Не холод чувствуя, но ад.

Где Горловка, а где желанный

Домов енакиевских край –

Не разглядеть во мгле буранной,

И даже взор не утруждай.

Отчаянье и обречённость

Совсем ослабили отряд,

И крайней формы измождённость

Заполнила глаза солдат.

Но вдруг сквозь вой метели злобной

Глухое ржанье донеслось,

Раздались крики, топот дробный…

Всё разом живостью взялось.

Казачья сотня – вот так случай! –

Наткнулась к радости своей

Во мгле завьюженной, трескучей

На Угриновича людей.

Волынцев пост, где эта сотня

Изволила квартировать

И был тем местом, где сегодня

Отряд рассчитывал поспать.

В Енакиево, где Петровский

Металлургический завод

Был непокорностью бесовской

Известен всем не первый год,

Всегда присутствовали части

Различных воинских родов,

Чтоб укреплять основы власти

Оружьем силы, а не слов.

И вот, в счастливом совпаденье

(Рояль в заснеженных кустах?),

Казачее подразделенье

Нашло их в горловских степях.

Откуда только силы взялись

В солдатах? Пять минут назад

Они безвольно пробирались

Чрез снежный буревой заряд.

Сейчас же, обретя подмогу,

Они решились повернуть

На Горловку – повстанцам строго

Отмстить и всё перетряхнуть.

* * *

Войдя в посёлок, Угринович

Отряд направил к руднику,

Надеясь без излишней крови

Дружины разделить в пургу:

Отсечь повстанцев на Садовой

От овладевших рудником

И станционных, кто готов был

Всех прочих поддержать штыком.

Как изменилась обстановка!

Ведь сводный войсковой отряд

Был оттеснён довольно ловко

Лишь несколько часов назад.

Но, видно, лёгкая победа

Расслабила бунтовщиков:

Их преимущество без следа

Развеялось в пыли веков.

За час посёлок был зачищен,

Но оставался и бузил

Вокзал – последнее жилище

Остатков инсургентских сил.

А Угринович, к сожаленью,

С таким количеством бойцов

Все станционные строенья

Не мог взять в жёсткое кольцо.

Своих людей рассредоточив

Меж станцией и рудником,

Старался капитан рабочим

Не дать собраться нипочём.

Рассеянные в пыль дружины

Его солдатам не страшны.

Повстанцы лишь тогда сильны,

Когда сплочённы и едины.

* * *

С момента, как сражён был в спешке

Повстанческий парламентёр,

Бой дотлевал, как головешки

Курят, когда погас костёр.

Стрельба со стороны восставших

Увяла. Угринович встал

И, оглядев бойцов озябших,

Команду подниматься дал.

Хоть воинство и не спешило

Объятья снега покидать,

Всё ж капитана не гневило

Их нежелание вставать.

Почувствовав в солдатских взглядах

Усталый страх и пустоту,

С не свойственной ему бравадой

Он справил малую нужду.

Его лихая бесшабашность

Вернула жизненность в солдат:

Забыв про прежнюю опасность,

Поднялся на ноги отряд.

Кряхтя, пошатываясь валко,

Вставали сотнею голов

Бойцы, похожие на жалких,

Завьюженных снеговиков.

Призвав хранить боеприпасы

И понапрасну не стрелять,

Сам Угринович на приказы

Не стал зря времени терять.

Махнув рукою, зазывая

Солдат своих за ним идти,

Пошёл, легко переступая

Чрез занесённые пути.

Шёл капитан к вокзалу, словно

Он беззаботный пассажир,

Собравшийся на подмосковный

Участок кушать галантир [6].

За ним с открытой неохотой,

Опасливо армейцы шли:

Брели драгуны и пехота,

Жандармы – те едва ползли.

Лишь Угринович – тёртый воин –

Движеньем каждым делал вид,

Что, дескать, больше ничего им

Уже сегодня не грозит.

Действительно, пока шагала

Компания «снеговиков»,