Константин Ваншенкин - Примета

И вздохнет солдат запаса,
Как подумает, что вот
И до нынешнего часа
Кое-кто не доживет.

Упал у западной границы.
Зазеленело на земле.
Сквозь две пустых его глазницы
Взошло по пихтовой стреле.

Разворотив грудную клетку
Нежданной силою корней,
Береза выбросила ветку,
Других, быть может, зеленей.

Здесь траки, скаты и копыта
Оставили мгновенный след,
Невидимый для следопыта
Восьмидесятых дальних лет.

Когда сгорит за бруствером заря
И писем ждут усталые родные,
Себя не забывают писаря,
Перебеляя списки наградные.

Сомненья небольшие поборов,
Решив, что их судьба в герои прочит,
Не забывают также поваров
И полковых сапожников и прочих.

Уже бывали случаи, когда
Начальники в них молнии метали.
А вообще, подумаешь, беда:
Опять солдат остался без медали.

Николай Иваныч
Перестал звонить.
Видно, перетерлась
Жизненная нить.

А звонил с почтеньем,
Как в Колонный зал.
Говорил, смущаясь:
— Красненького взял…

Толковал о разном,—
Чаще о войне
И о футболисте
Толе Ильине.

О своих раненьях
Говорил он мне
И об уходящей
От него жене.

И неторопливо,
А не впопыхах.
Рассуждал он также
О моих стихах.

Я его ни разу
В жизни не видал.
Только этот голос
Надо мной витал.

Возникал внезапно
В снегопад и в дождь.
Знали этот голос
И жена, и дочь.

Хмурая погода.
Низко облака.
Год или полгода
Нет его звонка.

Небольшой морозец.
Голубой зенит.
Николай Иваныч
Что-то не звонит.

…Был трижды ранен, но по счастью
Легко,— и вышло каждый раз,
Что ни в санчасти, ни в хозчасти
Не задержался лишний час.

Потом контузило некстати,
Как говорится, в свой черед.
Покантовался в медсанбате,
Позаикался — и вперед!..

Навстречу встав,
Смотрю: у мужика
Пустой рукав
В кармане пиджака.

Да мало ль где
Случился тот аврал,
В какой беде
Он руку потерял.

Но нет, гляжу
И вижу горстку рот.
По блиндажу
Бьет кучно миномет.

Встает солдат.
Продут и просолен.
Потом санбат
И долгий эшелон.

Потом виток
Иного бытия…
— Садись, браток.
Чего там у тебя?

Над Северной Двиной рассвет.
Я знаю это не из книги.
Как знак вниманья и привет
Друг фронтовой прислал брусники.

Я с плоскогубцами в руке
Когда раскрыл его посылку,
Между стволами вдалеке
Увидел девичью косынку.

Услышал близкий теплоход
И нас на палубе заметил…
Но прежде — сорок третий год,
Но прежде — встречный вьюжный ветер.

Он, когда надевает бандаж,
Потому что болит поясница,
Вряд ли вдруг вспоминает блиндаж.
Где за счастье считалось тесниться.

Эти годы сурово прошли
По дорогам, где даль и разлука,
Все четыре — в грязи и пыли,—
Вся его фронтовая наука.

Он себя вспоминает другим.
Молодым, полным сил и движенья…
Над полями рассветными дым —
В том числе и над полем сраженья.

Так что же там сначала?
Лопатка на боку?
Да кровь в ушах стучала
Со звоном на бегу?

Но чем-то сердце грелось,
Когда валился с ног,
И проявлялась зрелость,
Хоть был ты сосунок,—

В том, что и в одиночку
Старался горячо
И поднимал как дочку
Винтовку на плечо.

В краю матерей-одиночек,
Которым чужда суета,
Неяркий дрожит огонечек,—
Вчера маскировка снята.

Там кто-то, пророча разлуку.
Мотивом навек поразив,
Играет на скорую руку,—
Назавтра объявлен призыв.

Вблизи матерей-одиночек
II добрых девчат разбитных
Печальный такой паренечек
Играет «Разлуку» для них.