Лев Мей - Стихотворения

Как от косматого сатира иль кентавра,
От Светозарного бежала ты тогда,
Испугана, бледна, но девственно-горда,
Пока не облеклась в укорный образ лавра,
Как в ризу чистую чистейшего стыда,
И, целомудренным покровом зеленея,
Не стала на брегах родимого Пенея
Пред юным пастырем Адметовым… Но он
И пастырем был — бог…
Когда, одревенён,
Твой гибкий стан в коре опутался смолистой,
Когда окорнилась летучая нога,
Когда ты поднялась, стройна, полунага,
Под зеленью твоей туники остролистой,
Перед тобою Феб колена преклонил
И все твои красы бессмертьем одарил,
И вечно, нимфа, ты цветешь — не увядаешь,
И смертного одна к бессмертью призываешь,
И лиру для одной тебя берет певец,
И всё, и всё твое — и слава, и венец.

Окрыленная пляской без р о здыху,
Закаленная в серном огне,
Ты, помпеянка, мчишься по воздуху,
Не по этой спаленной стене.

Опрозрачила ткань паутинная
Твой призывно откинутый стан;
Ветром пашет коса твоя длинная,
И в руке замирает тимпан.

Пред твоею красой величавою
Без речей и без звуков уста,
И такой же горячею лавою,
Как и ты, вся душа облита.

Но не сила Везувия знойная
Призвала тебя к жизни — легка
И чиста, ты несешься, спокойная,
Как отчизны твоей облака.

Ты жила и погибла тедескою [7]
И тедескою стала навек,
Чтоб в тебе, под воскреснувшей фрескою,
Вечность духа прозрел человек.

За цепь жемчужную, достойную плеча
И шеи царственной, в восторге Фаустина
Серебрянику Каю сгоряча
Дала мильон сестерций!.. Два рубина,
Как будто в тот же миг окрашены в крови,
Смыкали эту цепь наперсную любви…
Но старый казначей был знатоком отменным
И жемчугу и камням драгоценным.
«Императрица, если ты велишь,
Я отпущу мильон сестерций негодяю,
Но негодяй он — истинно я знаю:
Всё ожерелие — подложное… Гони ж
Его скорее прочь, а кесарю ни слова», —
Промолвил казначей.
Да кесаря другого,
Дослышливей, чем кесарь Галлиен,
И не было тогда, и нет теперь такого:
Всё — уши у него, от потолка до стен.
И услыхал… Сенатским приговором
Объявлен Кай мошенником и вором
И к цирку присужден, на растерзанье львам,
И кесарь приговор скрепил законно сам…

Обрадовался Рим!.. Давно уже гражд а не
Квиритской кровию не тешили свой взор,
И не забавен был им смертный приговор;
Всё варвары одни, да христиане,
Кто с гордою улыбкой, кто с мольбой,
Встречали в цирке смерть и с ней вступали
в бой…

Но вот согражданин, с всемирными правами,
Погибнуть обречен под львиными когтями!..
Какой нежданный случай! В Колизей
С утра все выходы и входы осаждала
Несметная толпа, и не ждал о ся ей,
И вся она волной прибойной грохотала…
Но двери отперлись, и шумная толпа,
Сама собой оглушена, слепа,
Снизалась в нить голов на мраморных ступенях
Амфитеатра…
Вот на сглаженном песке,
В предчувствии последних мук, в тоске,
Стоит преступник сам на трепетных коленях.
Последней бледностью оделося чело,
Последняя слеза повисла на реснице,
И Феб над ним летит, как будто бы назло,
В своей сверкающей всей жизнью колеснице.
Ждут кесаря… И в ложу он вошел,
И Фаустина с ним, в глазах ее томленье
И тайная мольба; но римский произвол,
Казня, не миловал… Еще одно мгновенье —
И дрогнул цирк, и, заскрипев, снялась
С заржавленных петл е й железная решетка,
И на арену вылетел — каплун…
О!.. Если б Зевс сломил свой пламенный перун
Иль потонула бы хароновская лодка,
Навряд ли были б так сотрясены сердца
Всех зрителей с конца и до конца,
И не были бы так изумлены и жалки
Отцы-сенаторы, фламины и весталки
С опущенным перстом… [8]

«Всё в жизни — прах и тлен,
Отцы-сенаторы! — промолвил Галлиен,
Зевнув и выходя с супругою из ложи. —
Он обманул, — ну вот и сам обманут тоже».

Над рекою, над пенистым Волховом,
На широкой Вадимовой площади,
Заунывно гудит-поет колокол.
Для чего созывает он Новгород?
Не меняют ли снова посадника?
Не волнуется ль Чудь непокорная?
Не вломились ли шведы иль рыцари?
Да не время ли кликнуть охотников
Взять неволей иль волей с Югории
Серебро и меха драгоценные?
Не пришли ли товары ганзейские,
Али снова послы сановитые
От великого князя Московского
За обильною данью приехали?
Нет! Уныло гудит-поет колокол…
Поет тризну свободе печальную,
Поет песню с отчизной прощальную…