Александр Ермаков Зильдукпых - Вдова и холостяк

Я к жизни хаотичной, мирной
Сначала трудно привыкал,
С душой открытой и наивной
Всё применения искал.
Я в автослесари подался
И кое-как концы сводил.
С одной клиенткой повстречался.
Я выжимной ей починил.
Решили пожениться скоро.
Вдвоём всё ж легче выживать.
Марш Мендельсона был в мажоре.
Нашёл, где денежку занять»…

Он был женат, но это в прошлом.
И он уже не вспоминал,
Как от измен бывало тошно,
Когда жену свою искал
По казино и ресторанам,
По адресам друзей, подруг.
А через сутки утром рано
Он слышал в дверь стыдливый стук.
Она стояла на пороге,
Стыдливо голову склоня,
И говорила: «Ради Бога!
Прости меня, прости меня!»
И он прощал ей это дело,
Кормил жену, посуду мыл,
Хоть рана ревности болела,
Ведь он её ещё любил.
И он прощал ей всё на свете,
Глотая ненависти ком,
В надежде, что когда-то дети
Наполнят смехом скучный дом.
Она займётся воспитаньем,
Он будет ласковым отцом,
Стирать бельё, мешать питанье.
И всё забудется потом…

Хотя детишек не любила,
Жена однажды родила.
И часто мальчика бранила,
Когда его в детсад вела.
А в пять часов, забрав ребёнка,
Отец по парку с ним гулял.
И щебетали птицы звонко,
А папа Пушкина читал.
Он в автосервисе работал,
Домой усталый приходил.
Но очень часто по субботам
Семейство в парк гулять водил.
Они на лодочках катались,
Кормили хлебом голубей.
Жена счастливой притворялась.
Но видел он, что скучно ей.
А дело в том, что куртизанка
Делила с ним пять лет кровать,
И после сладкого таранку
Ей не хотелось очищать.
Не знал он мудрых изречений,
Обычным работягой был,
Не понимал других влечений
И честно, искренне любил.
Он не терпел в белье копаться,
С друзьями на футбол ходил,
Умел отлично защищаться
И в праздники почти не пил.
Любил мясное он покушать,
Несладкий крепкий чай попить,
Любил рок-музыку послушать
И фонотеку обновить.
Он часто в плейере работал,
Включал на полную Пинк Флойд
И напрягался у капота,
И закрывал потом капот.
Менял кассету. Под Дип Пёпл
Трудился в яме смотровой
И на обед в кафэшку топал
Под Роба Планта нежный вой.
Любил он правду в чистом виде.
А правда – горькая она,
И очень часто в дефиците.
Теперь вот предала жена…

Однажды он пришёл с работы,
Когда его никто не ждал.
И увидал, что в спальне кто-то
Его супругу целовал.
Он взял топорик заострённый
И тихо сзади подошёл.
Но отшатнулся поражённый,
Топор из рук упал на пол.
Его начальник и приятель
Жену в объятиях держал,
Автосалона обладатель,
Топор увидел, спасовал.
Матвея попросил глазами:
«Не надо крови, пощади.
Давай останемся друзьями».
Матвей ответил: «Уходи».
Патрон собрался моментально,
Дверные щёлкнули замки.
Матвей взглянул на дверь печально,
И злоба стиснула виски.
В сердцах с предателей снял стружку:
«Я жил в обмане столько лет?!»
Он плесканул «Столичной» в кружку,
Достал из пачки сигарет.

Жена упала ему в ноги.
И повторились те слова:
«Любимый мой, ну, ради Бога!
Прости меня, я не права!»
Затем лицо вдруг поменялось,
И желчь полез из всех щелей.
Она ругалась, изгибалась.
Она кричала: «Дуралей!
Твоя зарплата быстро тает,
А я люблю красиво жить!
Тебе надбавку обещает.
Поверь, умею я просить.
Ну что молчишь? Скажи хоть слово!
Ты неудачник и критин!
И не смотри ты так сурово.
Тебя копирует твой сын.
Ты, рогоносец, так наивен.
Что, хочешь дрянью обозвать?
Иди ты прочь, ты мне противен!
И можешь сына забирать!
Нет, я не дрянь! – Она шипела. —
Да без меня ты пропадёшь!
Ведь я тебя, дурак, жалела!
И во спасенье моя ложь!»

Он ничего ей не ответил,
«Столичной» выпил, закурил.
И про себя он вдруг отметил,
Что вспоминает, как служил.
Он вспоминал Чечни горнило
И друга крепкое плечо,
Как покидали его силы,
Когда бывало горячо.
Всплывали в памяти картины,
(Нет, ничего он не забыл):
Бронежилет, растяжки, мины.
И ненадёжный подлый тыл!
Когда ночами выстрел в спину.
Бандит, прикрывшись темнотой,
Фугасы ставит, колит шины.
А ночь прошла – он снова «свой».
В семейной жизни точно также —
Надёжный тыл и счастлив ты!
В кафе, в театре и на пляже
Жена не прячет красоты.
А ты спокоен и уверен —
Тебя супруга не предаст
И сомневаться не намерен —
Не променяет, не продаст.
В нарядах пышных на банкетах
Не строит глазки за спиной.
И позволяет тебе это
В сердцах сказать: «Она со мной!»