Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

его в руке – ладонь пуста, чиста.
И белый мир дрожащего листа –
клочек бумаги я чертил стихами,
вдруг властно зазвучавшими словами
неповторимыми... и срок прошел – стопами
неслышными он вышел – гость.
Пуста
стояла комната, когда, опомнясь, снова
я обратил к нему лицо и слово.

Я был один. С волнением каким
и исступлением я повторял заклятья.
Исчез как прошлое бесследно... дым
так без следа не исчезает... Братья –
когда я брат вам – чтò костры, проклятья
в сравнении с отчаяньем моим.
Разбилась чаша – смертный умирает –
– он жив... но дух бесследно исчезает.

Рассказывают,– маги оживляют
своим земным холодным колдовством
умерших трупы. Волей их фантом
среди живых за ними повторяет
движения, притворствует, играет
живого. Вот таким же мертвецом
я стал с тех пор и должен был учиться,
как говорить, смеяться и дружиться.

Но, как всегда, был утешитель стих.
Распевные размеры прозвучали,
услада вечная, которой освящали
любовь, пиры, раздумья дней земных
издревле смертные. О Муза – мир твой тих!
А родина... обугленные дали,
под снегом трав усохших мертвый пук,
под снегом шрамы вознесенных рук

все снятся мне кошмарами... немного
оставлено неисследимых прав
еще за сердцем, праведным у Бога...
Смолкаю, близится исход октав,
еще отмерено стесненной речи строго
две строчки ямбов... Тридцать малых глав,
так благостно звучавших мне вначале,
пресеклись этой точкою печали.

Ты явлен безликий: в руке твоей
меч чтоб плевел мой дикий надв-
ое рассеч
сечот на солому на ость и зерно
чтоб к смертному ложу вернулось
оно
вернулось в пустыню – в ней цве-
тик и сон – чтоб полночью синей
исполнился он
чтоб мысль воплотилась в горен-
ии стуж и кто ты открылось: же-
на или муж.

небесное окрылось тишиною
цветком небес земное процвело
и он предстал весь в вихре пре-
до мною в среду стены откинувши
крыло
пылающий: в огне меча и света в
волне эфирных семисферных рек
он обличал судил и ждал ответа
лучом любви на двое жизнь
рассек.

От голубых пространств и обла-
ков до пастбищ ласковых и взоров
этих малых:
кошницы дней созвездий и плодов
просыпаны в ногах моих усталых
от душных трав и четкости луны
и до с небес свергаемых потоков
когда сквозь сон сквозь явь гр-
емят они и наполняют чрева звучных стоков.

я опрокинут точно чаша меда: ст-
олетний мед с моих краев течот
мед сохранявшийся потомкам в р-
од из рода с моих краев течот в
пространства мед.
блеск дней звенящих – плеск ноч-
ей беззвучных – о радость! рад-
ость! нет границ и слов! среди
лугов сверкающих и тучных среди
беззвучных горних облаков –

слезами и кровью окрою я гневн-
ую ласку твою
блаженно безвесно с тобою
я рану двойную таю
ту рану где кажет из шерсти кр-
ыло разделяемый свет где пламя
сочится из персти где плотью т-
аится завет
я был нераздельною глиной – нели-
кий как ссохшийся ком
теперь мы дневною долиной вдво-
йне близнецами идем

[он был мне явлен тайной осиянн-
ый и голос мне звучал из тишины:
обетовал его язык туманный
внемирный лик жены
но глупо серце: лиш златоволос-
ый день сходит росы в п-
оле собирать бегу и я на мирные
откосы* по облакам о ликой
погадать
и лиш провеет ноч над миром ко-
сы как ночи звездных дозаветных
лет – снам задаю греховные вопр-
осы:
зачем обещанной все нет]