Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Стихотворения и поэмы. Том 1

Есть –
это вечер с мудрыми глазами, с
зажолкшею седою бородой, шум-
ливыми – немыми деревами, чахо-
точной прозрачною зарей. В окне,
как в зеркале, цветут густые
вишни; о чем-то в ухо шепчет
ветерок. Есть – тихое вечернее
затишье; мгновенье быстрое – его
наземный срок.
Но от него меня смятенье будит:
шаги людей по звонкой мостовой,
обрывки слов и смех... и это –
будет ,
и непреклонен шаг его глухой.
Из тьмы и мглы небытия слепого
оно возникнет в грохоте на миг,
чтобы сказать свое простое слово
и умереть, как день прошедший сник.
За днем и вечер стал пустым
миражем. Где он сейчас, и, полно,
был ли он? Луна стоит в окне
моем на страже, во тьме ро-
ится жизнь вторая – сон.

Ты шла в толпе неслышна, как виденье, рас-
крыв прекрасные глаза – в них тишина.
Зачем же, ясные, они полны мученья, и муд-
рой крепостью их глубь озарена?
Я вижу, ты в пути не раз остановилась.
О чем ты плакала в тени немых берез; вечер-
ним сумраком Кому в тиши молилась? – я не
слыхал ни тех молитв, ни слез.
Безлюдный храм нашел я для моленья: в
глухих садах, мерцании огней.
Сойди в него в блаженный вечер бденья и
научи, каких искать путей.

Покрыла плечи тучами луна и опустила
скорбные ресницы.
Из-за решетки узкого окна порхают сто-
ны – призрачные птицы.
Прильнув к решетке, тяжесть прутьев
гнул, в бессильном гневе, борющем сознанье; я
слышал крик, ударов плети гул и как помочь
не знал – в негодованьи.
Мой крик ответный пал на дно тюрьмы.
Бессильно смел дождусь зари потемной;
когда в тюрьму приходят сны из тьмы, – на
них проникну – я – во двор тюремный.
Солдата спящего перешагнув извне, за-
мок взломав штыком его винтовки, ее найду
в углу в предсмертном сне, и будут в мгле
сердца от муки ковки...
Мне ль обмануть словами пытки страх!
И поклонясь ее слезам, страданьям, глухим
часам, в предутренних потьмах от стражи
скроюсь в гулких нишах зданья.
Прокравшись лестницей и стену мино-
вав, лицо горящее я в мох сырой зарою и, до
зари без стона пролежав, пойду услышать
стон ее с зарею.

Заплетены два ивовые ложа. В виду по-
лей, туманных синевой, мы отдохнем в тени
березы лежа и будем слушать шум ее глухой.
Бог с красным факелом пройдет спо-
койно мимо, и факел искры бросит в глубь
небес, и чаша неба, пламенем палима, прольет
покой задумчивый на лес.
Сны прозвучат прибоем дальним моря –
– в них тайна Божия и Божия гроза, и далеко
заплаканное горе уйдет от нас, закрыв полой глаза.

Как ни живите, как, живя, ни верьте – он
близок – Миг: с ним не борись, не спорь.
Она больна, она боится смерти, в толпе
прощальных побледневших зорь.
Мне говорит:
«Пусть жить я не умею, я не хочу – мне
рано умирать! Ты видишь, косы гибкие, как
змеи: их жутко гладить, страшно заплетать.
Глаза от слез еще не потухали, не вовсе губы
высохли – взгляни! Меня любить еще не перес-
тали, манить еще не уставали дни...
«Моя рубашка к телу прилипает, и го-
лове покоя ночью нет, и даже сон не отдых
вызывает, но, целый день гнетущий память, бред.
«Возьми меня в тенистый сад шумливый,
на зыбкие открытые холмы... Ты помнишь день,
наш первый день счастливый, в который там
вдвоем сидели мы? Часов счастливых больше
не нарушу. Мы спрячем дом в саду в
листву, и будут возле яблоки и груши, соз-
ревши, падать тяжко на траву. Крылечко до-
ма я сама украшу: два молодых прозрачных
деревца я посажу под дверь простую нашу, у
самого открытого крыльца. Пускай сквозь
них лучи к нам проникают на стол, на пол
ложатся, на цветы; пускай весной в них птицы
не смолкают, и расцветают липкие листы.
Я буду шить и будешь ты работать, чтобы
друг друга видеть каждый миг, чтобы в
молчаньи мелкие заботы и радость их ты
наконец постиг.
«Сядь ближе, тут, скажи, ты помнишь,
было: воздержанный от поцелуев час, я вечером
как девочка шалила, и было так светло тогда
для нас? Ты помнишь, я украдкой позвонила;
ты дверь открыл и не нашел меня...Беспеч-
ным смехом я тебя смутила, в свой прежний
мир, такой родной, маня...
«Да... А теперь я не встаю с постели;
как будто ночи резвые одни, как в сказке
страшной, вдруг окаменели. По серым окнам
я считаю дни. Что! это – смерть?! Скажи...
тебя не выдам... Я жить хочу! Для жизни... для
людей. Верни мне жизнь своим веселым видом,
улыбкою приветливой своей!..»