Как пойманные перепелки,
Что бьются в полотнище клетки,
Чтоб в поле вырваться, как пчелки,
И улететь из страшной сетки,
Так мы до крови бьемся в стены
Своей космической темницы,
Где всё давно без перемены,
Где мы – ночные только птицы.
Что в том, что голубые стены
В темнице нашей, как у звезд,
Когда разбили мы колени
О страшный мировой погост?
Что райские для нас чертоги,
Построенные в небесах,
Когда придуманные боги
У нас, как гири на ногах?
Когда все мысли ухищренья –
Лишь пируэты арлекина,
И чувствуешь до одуренья,
Что всюду вязкая лишь тина,
Что утопаем мы в болоте
Действительности несуразной,
Что из своей, в конечном счете,
Не вылезть шкуры безобразной:
Что фейерверки наши мысли,
Что истин и помину нет,
Что мы над бездною повисли,
Где мрак кромешный, а не свет,
Что изо всех зеркал вселенной
Глазеешь очумевший ты,
Ты, истрион везде презренный,
Твои бесплодные мечты!
Смерть, благодетельница мира,
Привет тебе в любой момент,
Хотя б в разгаре самом пира
Меж розовых венков и лент!
Желанная всегда ты гостья,
Как чаша пенная и мак,
Как драгоценнейшая гостия
Иль острый палача тесак.
С любовью вы совсем как сестры,
Со сном блаженным близнецы,
Есть аромат в вас терпкоострый,
Несущийся во все концы.
Ты всех моих родных под своды
В лазурном храме увела,
Ты приобщаешь всех свободы,
Хоть остается лишь зола.
Что ж, я готов, но серп наточен
Твой должен быть, как для цветка,
Хоть и доселе озабочен
Я крайним часом мотылька.
Не буду ль только хризалидой
Я в недрах темных под землей,
Не буду ль вспоминать с обидой
Я мир, удавленный петлей?
И если нет совсем нирваны,
Как это чувствует душа,
То в облачные караваны,
Что в небе реют не спеша,
Верни меня иль в волны моря,
Прямой девятою волной,
Чтоб грозно бушевало горе
Жемчужной синею спиной.
Лишь человеком из кокона
Не воскрешай меня опять,
Хотя б вблизи была икона,
Похожая на ГрезуМать!
Как на вершинах гор бесплодных
Червонный высохший лишай,
Дремлю я меж рабов свободных.
И ты дремать мне не мешай!
Я погрузился в сон глубокий
Среди заоблачных вершин,
Как в мире самый одинокий,
Что потерял земной аршин.
Мне ничего уже не надо,
Мне Ангел пищу достает.
Не замечает даже стадо,
Что ктото на скалах растет.
Но про меня мечтают звезды,
Скучающие от орбит,
И Ангел Смерти на погосте,
Что скоро, скоро затрубит.
Я – вечности самой тревога,
Духовный в атоме я свет
И отпечаток бледный Бога,
Не признанный никем поэт.
С гранитного меня осколка
Никто не может соскоблить:
Серебряная я иголка,
Связующая с небом нить!
На позолоченные дроги
Неси с вниманием мой гроб,
Не спотыкаясь о пороги,
Чтоб не стучал о крышку лоб.
И землю не бросай лопатой,
Как лошадиный вниз помет:
Могила – райские палаты,
Где начинается полет.
Да отшлифуй ровнее грани
Могилы черной, как алмаз,
Зеленой застели их тканью,
Чтоб не исчез весны экстаз.
И посади ты неотложно
У изголовья кипарис,
Чтобы не спал я там тревожно
Меж гробовых вокруг кулис.
Он оплетет меня корнями,
Он высосет бессмертный дух,
И внутренними ступенями
Взовьюсь я, как лебяжий пух,
Взовьюсь до самой верхней ветки,
Чтобы блаженно шелестеть,
Чтоб из пахучей терпко клетки
На солнце красное глядеть,
Чтоб черною душистой кистью
В заката пламенный багрец
Писать без жизненной корысти
Про свой загадочный конец!
Как ты устал, мой Ангел бедный,
Бродя в чистилище со мной,
Какой ты сумрачный и бледный,
Какой ты странный и седой!
Я засиделся в этом мире
Стремлений суетных и слез,
Я опьянел на вечном пире
Средь терниев и диких роз.
Мы оба полюбили жизни
Лазурный странный лабиринт,
Ни спруты страшные, ни слизни
Души не заглушили винт:
Стучит не умолкая сердце,
Плетя словесный иероглиф,
Страданье – сказочное скерцо,
Сомненье – златоглазый гриф.
Как много б звезд ни потухало,
Как много б ни было гробниц,
Небытия не сможет жало
Всех истребить, ни звезд, ни птиц.
Не первый путь и не последний
Мы совершаем на земле:
Мы – голос вечности победный,
Мы – Божьи лучики во мгле.
Люблю я только непонятное,
Люблю никем не постижимое,
Люблю мечтою необъятное,
Во сне одном неясно зримое.
Куда ни глянь, и повседневное
Принадлежит к числу любимого,
Всё превращается в напевное,
Всё пища творчества незримого.
Я, ты, цветок в античной амфоре,
Паук в своей воздушной крепости,
Луч солнца на японском чайнике,
Что знаешь ты о них реального,
Что знаешь ты о них понятного?
Что в душах их сокрыто сказочных?
Зачем они на свете пагубном?
Я, ты – не менее загадочны,
Чем формы амфоры аттической,
Таинственны, как сердце чудища,
Висящего меж сети шелковой,
А лучик солнца прямо мантией
Для нас благоухает Божией.
К Нему же все пути пресечены
Для тех, кто не цветет, как цветики,
Кто не благоухает сладостно,
Кто не живет собою радостно,
Кто не влюблен в навек незримое,
Сухим умом не постижимое!
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу