Анатолий Гейнцельман - Столб словесного огня. Стихотворения и поэмы. Том 1

Солнце, как тимпан могучий,
Пробуждает всё вокруг,
Солнце пронизает тучи,
Весь прошел в душе испуг.

Тени, как сирень, лиловы,
Тени белых облаков,
Листья клейки, листья новы,
Всюду радуга цветов.

Всё пластично, ювелирно,
Флорентийский филигран,
Примитивно и всемирно
И достойно на экран.

Всё молитвенно, музейно,
Одуванчика шары
И фонтан, что тиховейно
Мечет жемчуг для игры.

Старые в брокате липы
Излучают аромат,
Туч подвижные полипы,
Всё вокруг лишь маскарад.

Смотришь, изучаешь стили,
Как ботаник, как артист,
Всюду Музы обронили
Изумруд и аметист.

Бог совсем вблизи витает,
Радужный он мотылек,
Туча, что в лазури тает,
Желтенький в траве цветок.

Небо – бирюза кавказская,
Степь – шириночка ширазская,
Тополи – как рать угрюмая,
Камни дедов стерегущая.
Я, как бабушка курганная,
Вороньем вся замаранная,
Мумией стою фаюмскою,
На ладьи варягов глядючи,
Что по бирюзе сверкающей
Волоком на греки тянутся.
И жужжат вокруг жужжащие,
И пищат вокруг пищащие,
Шмели, осы да комарики,
Волки воют в ночь голодные:
Ждут, чтоб скифы богомольные
Подо мной коня зарезали
Да сожгли до самых потрохов,
Чтоб потом стервом насытиться.
Эх, житье степному идолу,
Идолу тмутараканскому,
Эх, приятен тук мне жертвенный
Да покой вот этот мертвенный!

Настала осень. Туч эскадры
Для правильной пришли блокады.
Соборы в небе Брунеллески
И Джотто вдумчивые фрески.
Египтянок кружат гирлянды
Для предотъездной сарабанды.
Холодные по стеклам пальцы
Стучат, как адские страдальцы,
Просясь в задымленную келью
К ненужному мне новоселью.
Как хорошо б уйти мне в недра,
Спускаяся по веткам кедра.
Не всё же созерцать мне звезды
И вить на кипарисах гнезда.
Мне незачем лететь в Уганду
Плясать по джунгле сарабанду.
За круглый я сажуся столик,
Где с книжицей сидит соколик,
И Бог Сикстинский входит в двери
И около любимой Пери,
По мановенью будто жезла,
На красное садится кресло,
И я с Ним продолжаю спор,
Начавшийся с библейских пор.

Я летел над землей в сновиденьи
Меж сверкающих в бездне миров.
Не болели давно уж колени,
Не кусали рои комаров.

И со мною был Ангел Хранитель,
Как испытанный вечности гид,
Мировой красоты пояснитель
И Создателя тяжких обид.

И слетели к потухшей мы сфере,
Что как тусклый блистала ночник
На полночной небес гемисфере,
И из уст моих вырвался крик.

Микель­Анжело будто творенье
Отошедшая эта земля:
Ни одной нет горы без виденья,
Скалы все – как бушприт корабля!

Всюду дремлют из камня гиганты,
Всюду просади кариатид,
Всюду Зевсы, Венеры, Атланты,
Маски страшных везде Эвменид.

Будто всё претворили ацтеки
Иль египтян стальные резцы,
Будто фризы ваяли здесь греки
Иль Ассирии рабской творцы.

Всюду в пропасти мрачно свисают
Исполинских чудовищ тела,
И крылатые львы нависают,
И тритоны, как в море скала.

Стилизация форм совершенна,
Что ни лик, то библейский рассказ,
Будто адская всюду геенна
Или рая священный экстаз.

Кто ваял здесь такие шедевры
На моренах меж девственных льдин,
Кто врубился в безбрежности плевры,
Кто материи стал господин?

Это творчество падших гигантов,
Состязавшихся здесь с Иеговой,
Это дело Антеев, Атлантов
С отсеченной давно головой.

Всё на свете гигантомахия,
Падших Ангелов спор с Иеговой:
Как бушует на море стихия,
Так бушует с гигантами бой!

Без устали кружится солнце
Вокруг безвестного Икса,
И нет такого патагонца,
Что не глядел бы в небеса

И Млечного Пути не видел.
Но многие ль находят Икс
Небесный в осиянном виде,
Как я нашел его в журфикс,

Когда с моих мотала гарус
Бабуся разведенных рук,
И поднимал я красный парус
На мачты сказочных фелук?

Клубок кружился шерсти желтой
Сквозь нити Млечного Пути,
Скрипели на фелуках болты
В надежде странный Икс найти.

Как гуси гоготали тетки
И сплетничали на весь мир,
В ушах гудели их трещотки,
Но я летел на звездный пир.