Леон де Грейфф - Под знаком Льва

Не трясись, лунатик,
выпей, алкоголик:
жабы вам споют.
Жребий же грамматик
и удел риторик —
жабий самосуд.

Зазвучала в лужах
песня жаб досужих
всем они поют.
Но кого захочет,
тех и обхохочет
жабий самосуд!

В сей балладе из тетради
все как в тризне
нашей жизни:
любим, спорим,
спим, ишачим,
счастье — с горем,
радость — с плачем.

Пантомима бьющей мимо
иллюзорности задорной
и затворность
спеси вздорной…

Вроде-рифы
ради рифмы,
радий славы
ради лавы
вулканической машины
иронической морщины…
Тщанье! Ишь ты и куда ты?!
Стекла слишком розоваты.

Тень мгновенья,
лень забвенья:
все как в тризне
нашей жизни
в сей балладе
из тетради…

Справа— Троя.
Слева —
Занзибар.
Альдекоа, Лео
и Гаспар,
ваша вечно вещая
строка —
слово человечье
на века.

Вы не укрощаете
стихий.
Вы им посвящаете
стихи.
Стих морям и взгорьям
посвятив,
вы святите горем
свой мотив
и, круша в полете
сонм помех,
нам преподаете
сон и смех.
Вы тирана ямбом
ткнете ниц,
славя дифирамбом
всех юниц.

Трое, вечносущие
везде,
поклоняясь Трое,
как звезде,
вы, морям внимая
и мечам,
на смех поднимаете
мещан.

Византия, Вавилон
и Рим —
словно три колонны
вам троим.
То смешливы губы,
то грустны.
Никому вы
не подчинены.

Балагуря в облике
рубак,
белокурый курите
табак,
кофий почитаете вы,
но
все ж предпочитаете
вино.

Лео, Альдекоа
и Гаспар!
Движет вас подкова,
а не пар,
потому вы славите
не зря
жженье жизни, женщин
и моря.
Жизнь сложить —
не оду намарать.
Учите вы жить
и умирать.

I
Певцы, танцоры, беллетристы
и все как на подбор поэты,
горнисты, карикатуристы,
и эрудиты, и эстеты,
романтики, и классицисты,
и декаденты (бог простит!)
все сумасбродны и басисты —
тринадцать было нас Панид!

II
Гривасты, лысы, разодеты
и в рубищах, как анархисты,
блондины, схимники, брюнеты,
и химики-каламбуристы,
и босяки, и баронеты,
и баловни, и те, кто бит,—
но ровным счетом в это лето
тринадцать было нас Панид.

III
Бледнели наши фаталисты,
как будто бы уже отпеты,
лоснились наши финансисты,
пророчествовали аскеты,
сатирики и юмористы
ехидничали (бог простит!),
и все мы пили, кофеисты,
в кафе тринадцати Панид.

IV
Ремарок наших пируэты
остры бывали и когтисты,
и посвящали нас в секреты
сентенций праведных софисты,
и на невинные памфлеты,
от коих мышьяком разит,
не наложил ни разу вето
никто из паинек Панид.

V
Оркестровали вагнеристы,
цвели сонаты и сонеты,
бетховенили моцартисты,
симфонили (но аллегретто!)
солисты-виолончелисты
в салоне том, что был открыт,
как пожелали все артисты
в лице тринадцати Панид.

VI
Парнасские авторитеты
и площадные куплетисты,
писавшие для оперетты,
альтисты, скрипачи, арфисты
слетались, ромом разогреты,
на шабаш — просто срам и стыд,
и все кофейни и буфеты
тринадцать помнили Панид.

VII
Юристы и авантюристы,
акварелисты-баталисты,
бомбисты-рационалисты,
печальники и оптимисты,
апологеты, скандалисты —
и все неистовы на вид,
все голосисты и речисты:
тринадцать пламенных Панид.

VIII
Посылка
.
Эй, критики-анахореты,
плетущие свои наветы,
срывающие пустоцветы
и сеющие трафареты!
Подите к черту! (Бог простит!)
А нас когда-то — юность, где ты?
тринадцать было нас Панид!

Я приветствую вас, мещане,
вас, дворяне и торгаши!
Я вам сытой дороги торной
пожелаю от всей души.
Но и вы уж к нам снизойдите
и дозвольте нам, коли так,
пролагать себе путь, упорно
добывая свой свет и мрак.