Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

Согнулись коренастые титаны,
Вцепились пальцами в утес крутой,
И он взлетел над мрачной пустотой,
Зажженный мощью, мощью неустанной.

В планету он расцвел, моря и страны
На нем сверкнули свежей пестротой,
Качнулись тени на планете той
Под тяжестью лучей из тьмы пространной.

И время мировое пролилось,
И треугольными рогами лось
Зеленый сумрак рощ продрал, кровавясь.

И в синях бездн как пурпур стал коралл,
И твердь зажглась, и в плод созрела завязь.
Брат человека в мире умирал.

На башне ночи звездный циферблат
Показывает времена и числа,
Пустых Весов застыло коромысло,
И меркнет ненасытный блеск Плеяд.

Капризные кометы шевелят
Хвостами, вечность скислась и повисла
Как путь для нас, мы гости Гостомысла,
Мы володеть пришли, наш взор крылат.

Мы севера крутая Финикия,
Из дерева чудовища морские
У нас приделаны к носам челнов,

Мы горные торжественные кряжи
Покинули для ваших валунов,
Мы вас оттачиваем по-варяжьи.

Как попугай породы какаду
Пестреет век, свободным нареченный,
И вождь, и литератор, и ученый
Кричат бессмысленно: иду, иду.

И за оградой в голубом чаду,
Бледнея и краснея как пионы,
Блуждают молчаливо чемпионы,
Свой ход обдумывая на ходу.

Я верю в каменную вечность мата,
Земля не будет как сейчас лохмата,
Как мрамор будет лысая земля.

Стрела умрет нетронутой в колчане,
Ни слон, ни конь не рассекут поля,
Вничью сыграют сумрак и молчанье.

Вы рыжей тяжестью грозите странам всем,
Вы позвоночник свой коричневый и серый
Стеной косматою воздвигли, Кордильеры,
Над миром пламенным вопросов и поэм.

Константинополь как разграбленный гарем,
В Берлине – Дауэс, в Париже спят химеры,
Американские построят инженеры
Запруду длинную и отведут Голфстрем.

Ты, дочь воздушная далекой Финикии,
Забудешь мягкие объятия морские,
Узнаешь белого морозного быка.

С корыстью золотой на ледяной орбите
Размерные твои плечистые бока
В порфиру грубую закутает Юпитер.

Не трав изнеженных оранжерея
Мой ствол вскормила влагой тепловой,
Ямбической качаюсь я листвой,
Отряхивая редкий блеск хорея.

В пространстве лютом головою рея,
Бурана времени я слышу вой,
Мгновенья захлебнулся рот кривой
В тысячелетии гиперборея.

О, хвоя вечности, ты никогда
Не осыпаешься, крепка звезда,
Привинченная к полюсу льдяному.

Лишь хрупкий золотой метеорит
Слетит на радость карлику и гному
И мотыльком в пустынной мгле сгорит.

Не верю в предсказание погоды,
Что послезавтра будет нам тепло
И весело в небесное стекло
Окунутся крылатые народы.

Нам пел давно пророк длиннобородый,
Что грянет час, исчезнет в мире зло, –
Но не одно столетие прошло,
И вновь текут и нас уносят годы.

А я пою и несказанно рад,
Что в мире увядает виноград.
Как хорошо, что вас, антициклоны,

Не обуздала узкая узда,
Без правил дуете, и непреклонны
Веселые седые холода.

Был голос дан и флейтам и валторнам,
И вытянулись бледные смычки,
Высокий человек волной руки
Миры толкал в дыму нерукотворном.

Плясала музыка, огонь над горном,
Ковался меч Моцартовской тоски,
У человека крикнули зрачки,
Он всем оркестром выстрелил в упор нам.

И полный зал дыханье затаил,
И холод звуков, звуков, не могил,
Впивали мы, не люди и не звери.

Немая вечность, свежая как лед,
С глазами ядовитыми Сальери
Свершала в наших душах свой полет.

Оранжевое солнце без лучей,
В морозе город скрючился алмазном,
Клубится воздух розовым соблазном
И синий снег и крепче и звончей.