Григорий Ширман - Зазвездный зов. Стихотворения и поэмы

И ни живой души меж них.
Лишь солнце, сторож рыжелицый,
Неутомимо шевелится
На костылях лучей своих.

Не гипс, а мрамора кусок
Его улыбкою просвечен,
И облак жив, минуту вечен
И как молчание высок.

И бродит там моя рука,
Я посетитель одинокий,
Плету причудливые строки,
Как мудрый полдень облака.

Сегодня урожай лучей.
От ливня ночи день разросся,
И солнца длинные колосья
Жужжат тяжеле и звончей.

Они дрожат, растут везде,
Где даже не растет живое,
На пляже, на опавшей хвое,
На плохо вспаханной воде.

И ребрами трепещет пруд
От зноя тяжести веселой.
Но дремлют города и села,
Не сеют солнца и не жнут.

Лишь мы прикованы, увы,
К серпам на светлом урожае.
Нам муть забвенья угрожает,
Но мы не разгибаем вый.

За то, что запад и восток,
Всё человечество, как камень,
С его кровавыми веками
На нас висит под сталью строк.

Ты не ходи с луною хилой,
Мой быстроногий гордый стих.
Лети бессмертнее Ахилла,
Чтоб стен вселенной я достиг.

О, будь на тех весах высоких,
Где золото как молоко,
Чтоб дальних солнц живые соки
В тебе шумели широко.

Я сердце радостное кину
В твои змеиные струи.
О, дай мне вечную вершину,
Морозом звездным напои.

Бывают редки грозы на востоке
В садах цикад сухая стрекотня.
Висит зенит тяжелый и жестокий
От золота разросшегося дня.

Но если в скалах прячутся гиены,
И тихие стада текут домой,
То значит будет ливень во вселенной,
Какой во сне не видел север мой.

И молнии янтарными смычками
Запляшут по серебряным струнам,
И будут петь и улыбаться камни,
И будет жутко белым людям, нам.

Кровавый Марс промчался мимо,
Как встречный поезд пролетел.
И вновь земля неутомимо
Жует лучи небесных тел.

И телескопы в небо тычут,
И строят в небо корабли,
Чтобы с других планет добычу
Матросы наши привезли

А я давно с клюкой поэта
Брожу по тропикам чужим.
Сродни мне каждая планета,
Я знаю каждый их режим.

Я эти лютые пространства
На крыльях мыслей одолел...
Ты, сердце, выпей звезды, пьянствуй
На черствой каменной земле.

Нельзя не петь, молчать нельзя,
Когда закат, и красен воздух,
И поезд звездный так громоздок,
Что гнется млечная стезя.

Не удержать мгновенных строк
Ничьим бессмысленным запретом,
И в теле, вечностью согретом,
Неведомого бродит ток.

То сила трепетная та,
Что намагнитила светила,
Что розу сердца охватила
Морозным словом: красота.

И темной бархатной пчелой
Во мне гудит печаль земная,
И, яда сладкого не зная,
Она во всей красе былой.

И мягких облак мнется мебель,
И звезд бескровных дрожь видна,
Когда луна садится в небе.
Жирна ленивая луна.

Века не будут петь короче
Ее огромных женских плеч.
Их в кружево нежнейших строчек
Последний я хочу облечь.

Еще вчера, вчера кричали
Мгновенные озорники,
Что лунной нет у них печали,
Что сны их солнечно легки.

И был к светилу воск их взвинчен,
Но роза сердца в пепел сплошь,
И вон лежат смешные нынче,
Низка блеснувшая их ложь.

А был неопалимый куст вам
В пустыне звон пустынный их.
Лишь звезды тихие искусства
Не упадут с высот своих.

Дух Лермонтова нас вначале
Крылом осенним осенил,
И мы узнали цвет печали
И блеск заоблачных горнил.

Безумец был средь нас, он плотно
Нас охватил, друзей копья,
Продолговатые полотна
Лиловой кровью окропя.

Нам пели звоны вражьих лезвий,
Полки планет кричали нам,
Но мы с коней крутых не слезли,
Мы предались иным волнам.

И в нас мерцанье мировое,
Наш хаос космос обволок...
До сей поры нам близки двое:
И Врубель облачный, и Блок.