Борис Коплан: Старинный лад. Собрание стихотворений (1919 - 1940)

Смятения и звуков горних полн,
Он убегал в широкошумные дубровы,
И с берегов вечнозвучащих волн
Неслись его восторженные зовы.

4 сентября 1923

Теперь не скрою я тайной маской
Свое лицо.
На безымянном сверкает лаской
Твое кольцо.

Не буду петь я с тоской суровой
О злой судьбе.
С душой воскресшей, с душою новой
Иду к тебе.

Ты не отвергла мольбы безмолвной,
Раскрыв печаль.
Душою чуткой, любовью полной
Манила вдаль.

И снова верить могу отныне
Былым мечтам.
И никому уж моей святыни
Я не отдам.

11 сентября 1923

Он в Конференцию вошел, крича:
– От Академии меня отставить?!
Элементарнейших не знаете начал!
А без меня – и Академия пуста ведь! –

И, хлопнув дверью, он ушел к себе,
В лабораторию химических открытий,
Чтобы с таинственной Натурою в борьбе
Найти ее невидимые нити…

Утихнул гнев, и горечь всех обид
Забыта вмиг. И, вдохновенья полный,
Он чисел ряд восторженно чертит
И вдаль глядит, Нева где катит волны.

И грезится ему полярных деревень
Суровый круг, и он бросает числить…
Текут в стихах взволнованные мысли:
«Лице свое скрывает день…»

15 сентября 1923

Ты жертвуешь уже поэту лист второй
Бесспорно объективного альбома,
Чтоб стариной тряхнуть и помечтать порой,
Как за стихами грустными Прюдома.

Ведь ты мечтал не раз, не раз и разбивал
Мечты свои о каменные плиты,
И снова мчал к тебе мечтанья страстный вал –
Ты верно скажешь – моря сын сердитый.

Не утихает жизнь… Но, друг, прости меня!
Ты не грустишь теперь. Зачем пучиной
Пугаю я тебя средь солнечного дня
И заменяю солнца свет – лучиной…

27 ноября 1923

О чем еще грустить. Вечерней тишиной
И лаской неожиданных стихов
Так успокоено взволнованное сердце.
Оно простит недавние обиды,
Простит незаслуженные страданья
И упрекнуть не сможет никогда.

И все ему прелестно, как и прежде:
И ветра невесенние порывы,
И пенистые радостные волны,
И набережных стройные граниты,
И улиц бесконечные ряды.

А дома что? В старинных переплетах
Столетием взлелеянные томы,
И на столе рабочий беспорядок,
И по стенам старинные портреты,
Дневная и ночная тишина.

Прелестно всё. И хочется работать,
Жаль погасить глубокой ночью лампу,
Жаль отложить перо, бумагу, книги,
Немых друзей оставить для постели,
И трудно оторваться от стола.

И нет усталости. И сон не клонит вежды,
И ждешь зари, и ей стихи готовишь
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

1923

Душа цветет, когда любовь украдкой
Покой дарит.
Душа цветет, когда надеждой сладкой
Любовь горит.

Душа поет, и песен рой стыдливый
Летит к полям.
Душа поет, и песни звук пугливый
Уж млеет там.

В душе порыв, покой смущен волненьем
Любви в груди.
В душе порыв – не заглушай сомненьем,
Люби и жди.

<1923–1924>

Двадцать один! – начертал на заветном пергаменте Хронос.
Не изменись! – пожелал солнечный бог Кифаред.

19 июля 1924

Мудрым извечно словам великого мужа Эллады
Светлой и чуткой душой, чуждая страха, внимай.

<1924>

Весь мир преображен. Где ты, моя земля,
Страна мятежности и славы и позора?
Летят мечты мои в Беррийские поля,
В леса и пастбища, где расцвела Аврора.

И сказки древние святых монастырей
Я с нею слушаю и с ней в молитвах таю,
И жажду жизни смысл понять, раскрыть скорей,
И птиц в полях небес слежу так жадно стаю.

Я плачу над Руссо, я Байроном пленен,
Недавно вырвавшись из чащ Шатобриана.
В Париж! В Париж! Мой ум и дух мой воспален.
Прости, о Лелия, о Жак, о Индиана!

Но жизнь течет, как кровь, бунтуя гордый ум.
Где тишина, где одиночество Ногана?
Где сельские мечты? В томленьи страстном дум
Я революции так жажду урагана…