Варвара Малахиева-Мирович - Хризалида

13

Когда началась война и встал вопрос об отъезде из Москвы, Тарасовы уехали в эвакуацию без М.-М.

Варвару Григорьевну приютила у себя в Малоярославце Н.Д. Шаховская, несмотря на то, что на руках у нее было четверо детей и пятеро стариков. В эти дни М.-М. особенно остро восприняла «повседневную незаметную жертвенность», ставшую «подвигом всей жизни» Н.Д. Шаховской. Осенью пришлось покинуть малоярославский дом и спасаться от немцев в деревне Ерденево (там погибли 52-я и 53-я тетради дневника М.-М.). Вместе с Шаховскими М.-М. пережила зиму 1941–1942 г., попав под немецкую оккупацию. Над детьми и матерью М.В. Шика нависла угроза отправки в калужское еврейское гетто. В апреле 1942-го М.-М. удалось вернуться в Москву. Чтобы помочь «больной Наташе и ее детям», М.-М. сочинила скетч (про «невидимого врага и дозорных» с действующими лицами «холерой, тифом и туберкулезом»). Однако тяжесть перенесенных испытаний отняла у Натальи Дмитриевны Шаховской последние силы: от постоянного стресса, голода и непосильной физической нагрузки обострился туберкулезный процесс, и в июле 1942 г. она умерла. М.-М. считала себя опекуном несовершеннолетних Димы и Лизы Шаховских — «это наследство Наташи»: «я благодарна ей <���…> за бесценный дар сестринской любви, соединявшей нас 30 лет».

В конце 1942 г. Тарасовы возвращаются в Москву, М.-М. возвращается под их кров. Периоды нормального человеческого общения с Леониллой и Аллой Тарасовыми, вся жизнь которых прошла на глазах у М.-М., всё чаще перемежаются полосами отчуждения: ей приходится переносить и вспышки гнева, и попреки куском хлеба, немотивированное раздражение, вызванное просто тем, что М.-М. всё еще жива. Она вырабатывает и записывает в дневник специальный кодекс поведения старого человека, которому старается следовать («старик должен научиться жить в изоляторе, в 4-х стенах: терпения, смирения, прощения и любви» [156] Февраль 1948. ). Предметом рефлексии становится процесс физического разрушения организма, который она воспринимает как неизбежный мост к освободительной смерти; это помогает ей стоически переносить и питание впроголодь, и старческие болезни, и начавшуюся глухоту. В 1947 г. ее пробуют пристроить в Переделкинский дом престарелых (это не удается). В одной из дневниковых записей этого года она набрасывает свой автопортрет: «Замарашка. В темно-рыжем неснимаемом сарафане. Под ним нечто вроде синей прозодежды. Пегие седины. Небрежная прическа». Полностью поглощенная семейными заботами Олечка Бессарабова, о приюте у которой мечтала М.-М., почти совсем не может уделить ей внимания: «неблагообразный тупик житейской безвыходности».

14

В первые послевоенные годы возобновляется общение М.-М. с вернувшимся с фронта Даниилом Андреевым. Он дописывает начатый еще до войны, в 1937 году, роман «Странники ночи» и знакомит с ним ближайших друзей, в том числе и ее. Прототипы многих героев романа были хорошо известны М.-М.: это члены семьи Добровых и их друзья. Вот что писала вдова Даниила, Алла Андреева: «Добровы так и не отвыкли от привычки жить с открытой дверью. И была эта дверь открыта в переднюю, где проходили все жильцы квартиры и все посетители, а среди жильцов была и женщина, получившая комнату по ордеру НКВД. И потеряли они в 1937 году стольких друзей в недрах Лубянки! Перечисление погибших было в одной из глав романа “Странники ночи”, которая называлась “Мартиролог”».

21 апреля 1947 Даниил Андреев был арестован, 23 апреля арестовали его жену Аллу. При обыске были изъяты не только роман, но и другие рукописи писателя и позже уничтожены. В одной из них Сталин изображался как одна из реинкарнаций Антихриста. На допросе в ночь с 24 на 25 апреля 1947 г. Даниил Андреев назвал имя М.-М. среди четырнадцати читателей романа «Странники ночи» [157] Даниил Андреев в культуре XX века. М., 2000. С. 296. . Все названные, кроме донесшего на Даниила Андреева поэта Николая Стефановича и 79-летней М.-М. (ее, видимо, не тронули из-за преклонного возраста), были арестованы. Следствие длилось 19 месяцев.

Смертная казнь в эти годы была отменена. Даниил Андреев получил 25 лет тюремного заключения и отбывал срок во Владимирской тюрьме. Остальные подельники получили от 25 до 10 лет и отправились в Мордовские лагеря [158] «Сергей Николаевич Матвеев умер в лагере от прободения язвы. Александра Филипповна Доброва умерла в лагере от рака. Александр Филиппович Добров умер от туберкулеза в Зубово-Полянском инвалидном доме, уже освободившись и не имея, куда приехать в Москве» (Андреева А. Жизнь Даниила Андреева, рассказана его вдовой // Андреев Д.Л. Собр. соч. Т. 1. М., 1993. С. 5–6 // http://rodon.org/aaa/jdarej.htm). .