Александр Дольский - Стихотворения

Ну что нам 7/17 и даже если 100.

Что мне Турция, что мне Италия,

Доступные, словно компот.

На далекой планете Мечтания

Живет мой задумчивый кот.

Взял Сережку, Андрюшку и Таню я,

И привел их на свой звездолет.

И сказал: - на планете Мечтания

Живет мой задумчивый кот.

В 23-45 по бомбейскому

Взяли мы булку хлеба и мед,

Спички, тапочки - дело житейское,

И отправились в нуль-перелет.

До галактики Бета-Сметания

Нам в пространстве лететь один год.

Там на грустной планете Мечтания,

Живет мой задумчивый кот.

Подвели электричество к лампочке,

Пили чай мы и ели мы мед,

В звездолете ходили мы в тапочках,

Обеспечив бесшумный полет.

Задрожало пространство коллоидом

И разлезлось по швам, как пиджак.

Синеглазых нашли гуманоидов

Мы в созвездии Альфа-не-так.

Угощали нас там папиросами,

И вдыхали мы время, как дым.

А потом к нам пристали с вопросами,

Что, мол, пьем мы, и что мы едим.

Танька хвасталась рыжими косами,

Танцевала под дюзами шейк,

Ну, а мы запаслись абрикосами

И поели серебряных шей.

Млечный путь и галактику странную

Расстоянием в сорок парсек

Рассекли биссектрисой спонтанною

И попали в технический век.

И сказал тут ребятам и Тане я,

Что, наверно, мы сбились с пути.

В этом веке планету Мечтания

Нам теперь ни за что не найти.

Тут устало пространство от вечности,

Занесло нас в такие края.

Взяли в плен нас почти с человечностью

Танькин папа и мама моя.

Что мне Турция, что мне Италия,

Доступные, словно компот.

На далекой планете Мечтания

Живет мой задумчивый кот.

Окружил нас враг - не вскинь глаз,

Мы пошли клинками блестеть.

Только двое прорвалось нас,

Прорубились - и ушли в степь.

Подо мною вороной Черт,

А под другом вороней Смерч,

Для таких погоня - не в счет,

И отстала по пыли смерть.

Был он северных лесов сын,

А под нами был степной путь,

И в глазах его бледней синь,

И пробита у него грудь.

Появились миражи вдруг,

И уплыли миражи прочь,

И тогда упал с коня друг,

И на нас упала вдруг ночь.

И сказал он мне: "Хотел пить,

Выпил ветер, даже боль мук",

И сказал он мне: " Хотел жить,

За двоих теперь живи, друг.

Ты возьми мой карабин, друг,

И пакет с моей груди, друг,

Пусть останусь здесь один, друг,

Пусть умру я, не буди друг".

Только вдруг в ночной тиши звон,

И приклада о седло стук,

Тут очнулся, как от сна он,

В руки взял свой карабин друг.

И, шатаясь, на коня сел, |

Мы рванулись за врагом вскачь, |

Он, стреляя на ходу, пел |

И смеялся он, ну хоть плачь. | 2 раза

Был он северных лесов сын,

А под нами был степной путь,

И в глазах его бледней синь,

И пробита у него грудь. | 3 раза

На свете жил солдат один из многих ненормальных.

Он все пословицы был рад понимать буквально.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

И он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не мог.

А он все шел, и каждый раз оказывался там,

где вслед смотрели сотни глаз солдатам как врагам.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

И он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не мог.

И вот в одном краю с плеча он сбросил автомат,

и грохнул каску оземь, удивляя весь отряд,

и вылил ром на землю из походной фляги он,

и поклонился женщине, чтоб видел легион.

Он взял ее ребенка и помог его нести.

"Сударыня, простите, я здесь только по пути.

И не могли бы Вы смотреть приветливей чуть-чуть?

Хотел без автомата я найти до Рима путь."

Могло все это вылиться в международный фарс,

но только командир полка был ловок, словно барс,

но только командир полка был не настолько глуп.

Он вовремя прицелился, и закопали труп.

И словно звон колоколов плыл канонады гром.

Все были на солдата злы за вылитый им ром.

"Дороги все приводят в Рим". А сколько их - дорог!

А он все шел и шел по ним, но в Рим попасть не смог

Помню, в нашей зеленой роте был один капитан.

Как-то раз повел по болоту нас этот старый болван.

Нам приказ не дороже жизни, но шагал капитан

по колено в болотной жиже, этот старый болван.

Мы могли бы не лезть в болото, только он все орет:

- Ну-ка, вы, черепашья рота! Поживее вперед!

Нам приказ не дороже жизни, но шагал капитан

уж по пояс в болотной жиже, эот старый болван.