Александр Дольский - Стихотворения

про соборность русскую, про народовол.

Мол, класс номенклатурщиков потерял эрекцию,

потерял поллюцию старый комсомол.

Все вдруг стали русскими националистами,

двинули в политику доцент и пахан.

Это все описано еще евангелистами.

Да и в ветхой Библии был товарищ Хам.

Это имя общее для борцов за общее.

Тут его я перебил - Это ты даешь!

Вон буржуи русские наше тело тощее

гложут с демократами, аки злая вошь.

Это верно, - он сказал. И мы за это выпили.

А вообще, я резюме предлагаю Вам.

Есть болезнь телесная под названьем сифилис,

и болезнь духовная - по названью Хам.

За границей этого - видимо-невидимо!

Столько Хамов на Земле - не хватает слез!

А в России - больше всех. Что весьма обидно.

В этом заключается Русский наш Вопрос.

Кто в хамунистической состояли партии,

все при власти нынешней - в партии Хапок.

А народ в прострации, в коме и в апатии.

Только толстошеий - хапнул, кто что смог.

Так за разговорами мы три литра выпили,

с чего - не поняли, но шибало в нос.

За Россию чокались, чтоб спаслась от гибели,

и конечно, с гордостью за Родной Вопрос.

Ну, давай, открывай,

и налей - не жалей,

чтоб было все,

как у людей.

1991-93

Какой кромешною дорогой

мы шли из абсолютной лжи

к Свободе горькой и убогой

и к Правде, купленной за жизнь!

Я пью Свободу, словно водку,

дурею, плачу, матерюсь...

С ноги несбитую колодку

тащу по кочкам через Русь.

И подражая власть имущим,

тщеславной жадностью влеком,

летаю в западные кущи

голодным, нудным простаком.

И в страхе вижу, как Свобода

печет из хлеба русских нив

чудовищ нового народа,

сны разума заполонив.

И снова смуты перманентны,

и власть ворует, пьет и врет...

И снова мы интеллигентны,

и не за нас опять народ.

Живем и прячемся от свету

к стихам и к музыке глухи..

Так трудно написать поэту

простые, ясные стихи.

Мудрим и маемся от дури,

полубезумен разговор...

И вновь со дна житейской бури

всплывает самый мелкий сор.

И нет признания таланту,

и забавляет хамов хам.

И невозможно музыканту

придумать музыку к стихам.

Живем темно и осторожно,

гигантской стала наша клеть...

И прокормиться невозможно,

и разоришься умереть.

О чем поют и по-каковски?-

пол не понять по голосам.

И только горестный Чайковский

возносит душу к небесам.

И снова право глупой силы

маячит где-то невдали...

И только женщины красивы,

и только дети - соль Земли.

1992

Ты задавал ли Творцу вопрос -

в чем перед ним виноват,

шумливый рокер с помойкой волос,

мой меньший, заблудший брат?

Если ты умен и король,

и клево давишь на гриф -

любое слово твое - пароль,

а мощи и задница - миф.

Нашарит народ пророков и распинает их.

Кончилось время Рока,

черная Птица Шока

долбит нас в череп, псих.

Если в штанах у тебя предмет,

а в голове шуруп,

то миллионы незрелых лет,

слыша тебя, умрут.

Ты специально орешь муру,

зная, что стоит фул.

И жрут козлы твоих слов траву,

России даря свой стул.

Сняв от трудов рубаху,

Харон опустил ввело...

Смотри на него без страха.

Это эпоха Баха -

время Рока прошло.

Попробуй спеть, старик, для меня,

чтоб я дослушать смог,

чтобы Чести моей броня

впустила в себя твой слог.

Я жду с надеждой твое кино,

сюжета души струю.

Но ты наливаешь дрянное вино

в стаканы голов хамью.

Прикид не прикроет срама —

эти псалмы - фуфло.

Словесность в помойной яме!

Но кончилось время Хама.

Время Срама пришло.

Ты тщишься, что отражаешь Мир,

шизоидный Век Отцов,

затылком зная, что этот пир -

налог на родных глупцов.

И все равно я терплю твой крик,

сиротский вой Сатаны.

Ты миллионам в кишки проник,

а сам потерял штаны.

С Запада и с Востока

под Крысолова око

текут простаков стада.

Но кончилось Время Рока...

Пришли Времена Стыда.

1993

Подъезжаю к океану,

но не с русской стороны.

В Сан-Франциско от туману

даже шопы не видны.

У меня пусты карманы-

на фига мне этот шоп.

Мы под мухой, но не пьяны.

Это очень хорошо!

Океан, океан,

ты опять сегодня пьян...

я пришел для разговора

по душам и по уму.

Только пьяницу и вора

без бутылки и без спора

не научишь ничему.