Макс Армай - 33 Буквы

Пело эхо средь пустых дворов.
Ветви вслед отбрасывали тени.
И луна — проклятье всех воров —
— Поднималась с облачной постели.

Вывески за мой цеплялись взгляд.
Под ноги бросались мне ступени.
Только вряд ли пущенный снаряд
Остановит кто или замедлит.

Я бежал, почти не чуя ног.
Я летел над ледником асфальта.
Я хотел средь тысячи дорог
Найти ту, которой шёл когда-то.

Поёт на деревьях листва
О солнечном, тёплом лете.
У ней дирижёр, как всегда,
Маэстро, весёлый ветер.

Слаженный хор голосов.
Им вторят на ветках птицы.
Листаются облаков
Нотные, в небе, страницы.

Мне говорят. — "Не надо революций!"
Мне говорят, что честным быть — не смей!
В моей стране формальных конституций
Закон всегда — подстилка для блядей.

Они мечтают править нами вечно,
Меняясь ловко на своём посту.
Но неужели мы настоль беспечны,
Что счастье отдадим за колбасу?

Страна велика не бахвальным словом,
Она растёт из счастья всех людей.
Но нам твердят упорно вновь и снова,
Что мы рабы предательских идей.

В мареве душном я шёл на работу,
Ближе к полудню, по следу дождя.
Шёл торопливо, ведя вслед когорту
Безумных идей беспокойного я.

Они упирались, они голосили,
Пытались меня удержать за штаны.
Они бы меня никуда не пустили.
И крикнул тогда я. — Вы мне не нужны!

Как выстрел, как грома раскат поднебесный,
Разбили мне душу мои же слова.
И в ту же секунду я стал лишь телесный,
Бездушно телесный, как просто дрова.

Жизнь безжалостно разводит в стороны,
Каждый день, по тысяче причин.
Мы в дела, словно в броню закованы.
Ты — одна, и я, как ты, — один.

Город тебя прячет в подземелие.
Крот стальной колёсами стучит.
Аромат духов. Тень сожаления.
Кто ещё судьбой не позабыт?

Глаза слипались вслед дневной дремоте.
И мысли погружались в липкий сон.
Как хорошо, что я не на работе.
Как хорошо, что есть кровать и дом.

Мой лучший друг сегодня — одеяло.
Его прикосновения — чисты.
Он, как и я, поклонник сериала,
С названьем лаконичным — "Мои сны".

Стоны, крики и проклятья:
Сжала смерть свои объятья.
За стеною крепостной
Мёртвым хочет стать живой.
Чёрный ужас, древний демон,
Корень зла Земли и Неба,
Не щадит он никого.
Страшен взгляд один его.
Не укрыться за стенами:
Он дыханьем плавит камни.
Что ж, откупорим вино,
Раз конец нам всё равно.
К чёрту глупую молитву!
Мы вина нацедим пинту,
Потаскушек позовём,
И так, весело, умрём!
И когда я встречусь взглядом
С тем, кого страшиться надо,
Рассмеюсь ему в лицо,
Угодивши в лап кольцо.
Умирать — так уж с улыбкой.
Жизнь — для смерти лишь калитка.
Все когда-нибудь умрём.
И не важно, что потом!

Овуляция и яйцеклетки…
Стимулировал кто кого?
Все слова очень едки и крепки
И слетают с губ очень легко.

Про разборки и тупыми мужьями.
И про секс. И про много ещё.
Наполнялось пространство словами,
Словно в банке, процентами — счёт.

Постигал я чужую науку
Не простого, увы, бытия.
"Верно, жизнь моя — полная скука!" —
— С удивленьем подумал вдруг я.

Впрочем, грустно мне это едва ли:
Слишком бурно там как-то всё!
А потом две подружки устали,
И я понял, что я прощён.

Я ходил в Рязань до Кришны.
Кришна держит Планетарий.
В доме Кришны громко слышно,
Знает музыки он тайны.

Небо там пронзил Георгий.
А вокруг него — фонтаны.
Кришна не противник оргий,
Он весёлый и не старый.

Не поёт он "Харе Кришна!"
Громко вторит он Тинталу.
К нам он лично даже вышел
И сказал, — "Концерт — на славу!"