Макс Армай - 33 Буквы

Не знаю, что будет завтра.
Мне даже не нужен ответ.
Сегодня я — просто, атом,
А мир — только звук и цвет.

А жизнь — как толща тёмных вод.
И тонкой плёнкой — небосвод.
И трупами усталых рыб
Отмечен путь земных орбит.

Плыву, пуская пузыри.
А вместо звёзд — лишь фонари.
Да как безликая беда,
Уныло смотрит вниз луна.

Безмолвно шевеленье губ:
Здесь каждый — лишь оживший труп.
И как вода, пусты слова,
У бездны илистого дна.

Там, на краю обрыва,
Где мир безнадёжно пуст,
Смотрит на бездну уныло
Один лишь терновый куст.

Лишь шёпот невнятный ветра,
Тревожит его листву.
До пропасти — меньше метра.
Куда и зачем я иду?

Я помню: белая луна
Из черноты небес.
И ветки тонкая дуга
По ней — наперерез.

Мерцали листья по краям,
И призрачен был свет.
И блеском следущего дня
Набух уже рассвет.

Я подводною лодкой залягу на дно.
Затаюсь, пережду — слишком стало темно.
Погружусь в тишину неподвижных глубин,
Приобщусь, хоть на время, к судьбе субмарин.

Время сжалось, под тяжестью давящих вод.
Я тихонько лежу — ни назад, ни вперёд.
Я тихонько лежу и гадаю о том,
Затаился я, всё ж, или просто утоп?

Жизнь идёт наверху, где плывут корабли,
Где дыханием бури пропитаны дни.
Ну а я, до поры, скрылся в холод и тьму.
Может, что-то сумею, может что-то пойму…

Словно в поту холодном,
Проснулся, в росе, рассвет. —
— Смятенье, как небо, бездонно.
Плотнее тумана, бред.

Он видел, во мраке ночи,
Сияние дивное звёзд.
Но было виденье короче,
Чем зайца пугливого хвост.

И сон, мысли все перепутав,
Загадкою сделал ответ. —
— Что ж видел он в это утро?
И было ли это, иль нет?

Крик чайки, пролетевшей под окном,
Как вспышка белая, напомнил мне о море.
Пусть чайка думала, наверно, о другом,
Спеша отведать свежие помои.

Но словно эльф, что потерял покой,
Хотя бы раз услышав шум прибоя,
Теперь и я охвачен той тоской,
Стремясь душою в бесконечность моря.

К чёрту, что было! Тем более — есть!
Жизнь до могилы — лишь вечности весть.
Но после, едва попадёшь на погост,
Душою и телом потянешься в рост.

Душа устремится в лазурную высь.
Где ангелы, радость и мёртва корысть.
Где Бог, — всемогущий и добрый отец, —
— Пасёт наши души, как стадо овец.

А тело, в земле, несёт собственный крест:
Его непременно, да кто-нибудь, ест.
И так, разложившись до микрочастиц,
Оно обретёт жизнь червей и мокриц.

Гармония тела и нашей души
Придёт непременно, ты лишь не спеши!
Дождись только смерти прохладный венец,
И счастье своё обретёшь наконец.

Но глупость моя не безмерна, пока —
— Найдите другого себе дурака!
А мне этот мир, даже если он ад,
Милее эдемских садов во сто крат!

Пусть сердце выпито до дна.
Пусть вместо лета — холода.
А на пути, что сверху — вниз,
Быстрей всего — через карниз.

Но даже, если так верней,
Я выйду, всё же, через дверь,
Чтоб, как разбитое яйцо,
Не пачкать брызгами крыльцо.

Жизнь моя — не окно, а форточка.
Дом — не дом, а, всего лишь, коробочка.
И на чих лишь свободного времени.
Но смеюсь я над тяжестью бремени!

Набираю секунд я пригоршни,
Чтоб словами день омыть нынешний.
Улыбнуться чтоб, хоть украдкою,
Принимая жизнь — горько-сладкою.

И, что есть — всё моё, до крошечки.
Хоть все ластятся, словно кошечки.
Только я — не дам ни мгновения:
Слишком мало осталось времени.

Он шепчет. — Неотвратимо! —
— Лицо его — белый снег.
Глаза — что прозрачные льдины,
Среди неподвижности век.