Макс Армай - 33 Буквы

Без смысла, без цели, а просто лишь так,
По прихоти только судьбы.
Чтоб вспомнить, в каких-нибудь новых веках,
Что я здесь когда-то уж был.

Мне земля, что мягкая подушка —
— Сплю, лицом упавши на траву.
Месяца обкусанная сушка
Караулит первую звезду.

Тихо всё. Лишь только на дороге
Еле слышен низкий гул машин.
Я лежу, вдыхая запах тёрпкий
Трав морских, пришедших из глубин.

Словно утомившийся ребёнок,
Даже ветер позабыл игру,
Рядом лёг и дремлет, как котёнок,
Калачом свернувшись на боку.

Мне свобода, как тяжкий крест.
Не свободу бы мне, а насест,
Где сидел бы я с птицею вольной,
Столь желанной, и столь же гордой.

Но не сесть рядом с ней, не поймать.
Остаётся — лишь горько вздыхать,
И кляня несуразность природы,
Всё валить на испорченность рода.

Ведь, по жизни, я явный сорняк,
И не птица, к тому же, а рак.
А она — настоящая дева!
И направо мне, ей — налево.

Но я в сердце открыл ей дверь.
Вот теперь и пою эту трель —
— Помесь страсти, безумия, боли —
— Всё о птице, живущей на воле.

Сам не знаю, зачем я пою.
Не уверен, что даже люблю.
Но не в силах изгнать наважденье,
Всё любуюсь её опереньем.

Нового дня темница.
Холоден неба взгляд.
Здесь ловятся лишь синицы,
А журавли не летят.

Быть может, судьба столь жестока.
А, может, закон бытия.
И кажется, жизнь — лишь морока,
Коль, вообще, не петля.

И хочется крикнуть Богу
Обидные, злые слова.
Но он надоел мне глубоко,
Хоть прав, может, он, а не я.

Вздыбилось небо свинцовостью туч,
Тяжёлой, как грех Иуды.
А где-то высоко, с заоблачных круч,
Ангелы грянули в трубы.

Земля раскололась, изливши весь ад,
Скрываемый всё это время.
И стало неважно, кто прав, виноват —
— На всех легло ужаса бремя.

И тот, к жизни кто пробудил все миры,
Взирал на кончину света
И ждал терпеливо, когда холод тьмы
Поглотит навеки планету.

Как будто крысы с корабля,
Бегут часы из тела дня.
И вот, сгорев дотла в жару,
Вчера июль пошёл ко дну.

Но мрачный времени урок
Был, видимо, совсем не впрок:
И лишь июль исчез на дне,
Как август следом мчит к беде.

Но у него своя судьба —
— Излиться струями дождя
И каплями унылых строк
Закончить своей жизни срок.

Неба обманчивый лик
Ныне задумчив и строг.
Даже солнечный блик
Сидит возле огненных ног.

Холод враждебный небес
Безукоризненно прям.
И всё, что имело вес,
Навек перешло к пустякам.

И хочется бросить флаг. —
— Бесплодны усилия рук.
Давно бы я сделал так,
Но думаю. — Ну а вдруг?

Словно старую, не нужную одежду,
Всыпав рифму, вместо нафталина,
Я сложил, всё то, что было прежде,
В лист бумаги, капелькой чернила.

И задвинув в самый пыльный угол,
Не тревожу больше прах былого.
И пусть жизнь идёт, пока что туго,
Не хочу того, что было — снова.

День наступил. И плод налился горький,
Дозрев страданием и холодом судьбы.
Я стал другим, и стал другим настолько,
Что равно жду — и счастья и беды.

И птицу вольную, как не было б мне больно,
Из сердца выпущу, едва наступит срок.
Но лишь тогда. Ну а пока, спокойно,
Живу и жду, что выдумал мне бог.

Но я отравлен вовсе не смиреньем,
Не обольщается пусть в этом наш господь.
Я изменил лишь только точку зренья,
Судьбу презрением надеясь побороть.

Пусть день любой, что хлеба крошки,
С проворством тащат воробья,
Секунд прожорливые мошки,
Единство разрушая дня.