Екатерина Михайлова: Игровая комната. Книга стихов

Эта осень — и свет и темень, и смех и грех —
заставляет сердце раскалывать как орех;
это всё до предела, всё до конца, до дна,
это ты, это — вот она я тебе, вот она.
По бордюрам, как по канатам, не так, не там
я несу свою нежность, тяжёлую, как плита —
мимо женщин, мужчин, детей, мимо пар, не-пар,
тонкой девочкой на пуантах — в осенний парк.

Это небо на части делят столбы стволов
венценосные, истекающие смолой;
запах жертвенной крови и листьев сведёт с ума,
нас не смогут спасти, не успеет настать зима,
нас вообще не найдут
в бесконечных тенях, тенях —
только так мы спасёмся, друг друга не потеряв,
только так, перед Ним упав в ледяной пыли,
говорить будем вправе
«мы делали, что могли».

Страх —
это не в висок направленный ствол,
не утробный голос, зовущий тебя по имени;
это — чужое, красивое существо,
длинные пальцы переплетающее
с твоими.

Всё равно ведь буду рядом; через труп
(чей — неважно) или так — вот-вот узнаем.
Раз ты каменный — при встрече как сестру
обнимай меня, не бойся: я стальная.

В этом холоде ничто не чересчур,
камни с косами всегда сходились близко.
Всё равно ведь ты зовёшь — и я лечу,
и лечу быстрей метательного диска.

Я уж как-нибудь управлюсь с личной тьмой,
я уж как-нибудь окончу личный ГИТИС.

...И стою, и понимаю:
этот — мой,
это — мой точильный камень.

Берегитесь.

У него в арсенале — сто тысяч баек
и умных лекций,
неисчислимое множество комбинаций,
под два метра самоиронии, есть чем хвастать.
Он ей, сразу видно, в отцы годится,
только вот досада — с ним интересно.

Он встречает её в метро в восемнадцать тридцать,
ей бы надо бояться — она смеётся.
Он берёт её за руку, будто ведёт над бездной;
за секунду ей делается семнадцать,
потом тринадцать.

То ли опыт возьмёт своё,
то ли юношеские амбиции.
Он называет её радисткой, она же его —
«отец мой».
В ресторанчике снова свободно то самое место;
ей бы надо бояться, она смеётся —
«имена твоих жён запоминанию не поддаются».
За соседним столиком часто
вытягиваются лица.

А она откидывается в кресло,
на секунду глаза закрывает —
видятся ей две птицы,
соколы-сапсаны с аспидным опереньем;
каждый видит в другом добычу
и кружит в недоумении,
изворачиваясь, не давая кругам сужаться.

Главное — не приближаться.
Не приближаться.

говорят — «красивая», все говорят,
говорят и врут,
так открыто врут, что хочется дать по шее.
мне любить тебя — чёрный, неблагодарный труд,
ежедневный,
без надежды на повышение.

в твоём городе я работник,
вращающий колесо
обозрения; что за виды отсюда, смотрите сами!
я расклейщик афиш со знакомым — до озноба —
твоим лицом,
телефонами, явками, адресами.

я слова — на асфальте, в извести и в пыли —
подбираю; твоих хватило бы лет на триста.
я приёмщик пустой стеклотары,
я в ней выращиваю корабли —
вместо одного, который нашёл бы пристань.

я кофейная мельница, пылесборник, ненужный дар;
ты не любишь кофе,
но всё равно ведь она, упрямая, что-то мелет.

и не то чтоб не звали больше совсем никуда, —
просто больше я ничего
совсем
не умею.

важно ли важно ли в рай ли на страшный суд
медленно медленно воды меня несут
медленно воды несут за волной волна
пальцы мои легко достают до дна
тёмные волны целуют меня в виски
сердце моё не знает теперь тоски
вы всё гадали быть вам или не быть
я всё решила плыть мне или не плыть
больше не будет такой ледяной зари
правды и лжи приглашений в монастыри
я не про это не здесь на той стороне
вы всё гадали ах что будет там во сне
там-то не будет принцев высоких драм
взглядов невидящих ваших не будет там
синие тени сливаются там где дно
воды несут меня медленно медленно

Первым делом спешишь проверить,
что всё на месте —
исходящие письма, входящие смски,
первым делом, проснувшись утром,
спешишь проверить:
всё на месте и всё по вере твоей, по мере
наступления дня получается верить как-то,
получается помнить, прокручивать
кадр за кадром;
что в тебе кипит, чем заправлены твои вены? —
всё нечётко, но ослепительно достоверно,
всё неясно, точней говоря — ничего не ясно,
что и остаётся — то плакать, а то смеяться,
и брести по улице, не различая лица.
Всё приснилось,
и — да, похоже, ещё приснится.