Антон Дубинин - Outre Mer

…Так вошел я, Боже, в огонь, и железо Твое
Невредимым пронес, невредим.
Слава Сиру, явившему нам Святое Копье,
Сир пребудет с ним,
А меня все оставьте, я более не для людей,
Не сказавшему более — время быть одному,
По дорожке, следом, прочь от златых площадей,
От домов, золотых от рассвета — в воду, к Нему.

Кто знал из нас
Хоть что-нибудь,
Правду хоть одну,
В которую верил?
Но в этот час
Обо всем забудь,
Мы узнали весну,
Мы прогнали Зверя —
Говорят меж людьми
То так, то сяк,
Но я видел сам,
Своими глазами:
Пьер Бартелеми,
Священник, бедняк,
Бос, бледен и прям,
Прошел сквозь пламя
В испытанье огнем.
А потом, потом
Умер с таким
Странным лицом,
Будто видел что,
А другим не сказал —
Может, город какой,
Может, Крест святой,
Может, просто огонь
Изнутри — другой,
Чем снаружи, чем
Видно всем…
А Копье святое —
Как же иначе —
Принесло удачу,
Все это знают.
Ни гадать не стоит,
Ни жалеть не стоит,
О таких не плачут,
О таких вспоминают,
Упокой Господь его душу.

Порой надежда убивала,
Хоть жив надеждой смертный род,
И всякий от своей умрет —
Я видел сам, как то бывало.
Но, Христе, Сам позволил Ты
Призвать нас в путь до высоты,
К рассвету руки простирая.

Я видел море — толщу вод,
Что в жажде уст не напитала.
Вода без края, без начала,
Но горькой солью обожжет.
А хОлмы волн его круты,
И от ветров и темноты
Не упасется птичья стая.

Давно об этом сердце знало —
Под звуки гимнов шел народ
Назад в купель, крича «вперед»,
И в небесах звезда вставала,
Чтоб путь чертить к яслям святым,
И те, на чьих плечах кресты,
Всё вверх смотрели, умирая.

Венец святого кожу рвет,
Но выбирать нам не пристало,
А тем, кому звезда сияла,
Мучений мало наперед.
Сколочен крест, в крови кнуты,
Но, оглянувшись у черты,
Прозреешь ли, душа слепая?

И близ Никеи в час привала
Я песнь сложил бы про поход,
Но коль строка пергамен рвет,
Мне жеста рот бы разорвАла.
И крылья книг белы, пусты,
Пишу анналы немоты,
Следов письма не оставляя.

Но дело праведных — с высот
Глядеть торжественно-устало,
Как бьется смерть, лишившись жала,
Как пилигрим с ладоней пьет
Вино небесной чистоты,
Растут Евангелья цветы
Из их костей, благоухая.

Когда надежда убивала,
И влага вод сушила рот,
Мы шли назад, крича «вперед»,
И было нам мучений мало.
Но крылья книг еще чисты,
И спеть еще успеешь ты,
Как пахнет смертью Весть Благая.

Ни страха, ни горя,
Жофре, князь Рюдел:
Пройдет через море,
Кто верен и смел.
Молись же Марии
Средь алчущих вод,
Кто водной стихией
К Купели идет.
Но море бездонно,
Смерть в каждой волне.
«Прости, но без Донны
Не справиться мне.
А, стены Эдессы,
А, битвы вино,
Прости — без принцессы
Мне слишком темно».

Светла твоя Блайя,
Жофре, князь Рюдел,
Ее вспоминая,
Того ль ты хотел?
Так рушится кладка
Стен дома души —
Грызет лихорадка,
Замучили вши.
Как плач у колодца
Стал вязью сирвент, [2] Маркабрюн, «A la fontana del vergier».
Так истина ткется
Высоких легенд:
«Ни золото мессы,
Ни ветра крыло —
Увидеть принцессу
Меня бы спасло».

Молись, ибо вскоре
Увидишь предел,
Умрет среди моря
Жофре, князь Рюдел.
Оставь же, пучина,
Оставь его нам —
Он станет картиной,
Прекрасен и прям.
Я вижу, как в небе
Летит в прежний дом
Над волнами лебедь,
И истина в том.
Даст Бог, и над Роной
Сверкнет на воде —
Увидеть бы Донну,
Да где ж она, где?
«Где сказки завеса,
Там смерть на заре.
Прости — без принцессы
Не станет Жофре.»

Ангел мой Отвага, защити меня —
От сомнений душу и от страха плоть.
Рыцарь Адемар не ел четыре дня,
Он не спал три ночи, валится с коня,
Но у Адемара есть его Господь.