Антон Дубинин: Outre Mer

…Но говорят, Господень дом
И для ушедших сим путем,
Вдали от мира, так вдали,
Среди песков Святой Земли,
Не сделавших последний шаг —
— О, говорят, открыт. Да будет так.

«Крест на груди, о мой паладин,
Крепче любых оков.
Будешь потерян, о мой господин,
Средь сарацинских песков».

«Крест на груди, о моя госпожа,
Станет защитою мне.
Имя твое, о моя госпожа,
Вспомню в чужой стороне».

«Место ли памяти, мой паладин,
Там, где сбирается рать?
Слабой ли даме, о мой господин,
Сердце твое удержать?»

«Памяти место, моя госпожа,
Там, где любовь жива.
Так и на камне, моя госпожа,
Может расти трава».

«Ярче Марии, о мой паладин,
Нет в небесах звезды.
Новой любовью, о мой господин,
Будешь исполнен ты».

«Этой любви, о моя госпожа,
Верен я был всегда.
И над Святою Землею, и здесь
Девы горит звезда».

«Ярок закат, о мой паладин,
Ярок как кровь закат.
Если уйдешь ты, о мой господин,
Ты не вернешься назад».

«Ярок закат, о моя госпожа,
Сердце мое горит.
Если я сгину, моя госпожа,
Бог тебя защитит».

«Горько вино твое, мой паладин,
Но я приму его.
Оба мы верой да не посрамим
Господа своего».

«О госпожа моя, что сказать
Грешник в силах сейчас?
Бойся теперь, нечестивая рать,
Вижу — Господь за нас!»

Когда опустеют ладони небес,
Когда оскудеет рог,
И все твои братья приснятся тебе,
Кого ты спасти не смог —
О чем ты крикнешь тогда, тогда
На одной из последних месс,
Когда слова текут, как вода,
Не достигая небес?

Священник, ты просто сошел с ума,
Ведь нас не слышит наш Бог.
Мы сдохнем раньше, чем будет зима,
Нас, видно, взяли врасплох,
Мы, видно, не знали, куда мы шли,
А может, просто не мне
Коснуться с любовью этой земли —
Трофея в земной войне.
Она убивает нас, и расплата
Приходит через тела.
Нам больше нечего есть, ребята,
Она нас всех забрала.
Сегодня умер Рожер, а вчера
Умер юный Гийом.
В проклятом городе нечего жрать,
И скоро мы перемрем.
Жив Эмери, но срок истечет,
И, закопав его,
Я возненавижу этот поход
И всех, кто будет живой.
Доволен Ты, Боже? Прошу Тебя
В безводное небо над головой —
Пошли Своим людям, пошли дождя,
А то я забуду, что Ты — благой.

…Я смотрел на камень,
и он оставался нем.
Я видел птиц — они
летели домой.
Я касался стали своей
бесполезной рукой —
О Господи, мой Христос,
я еще живой,
И я шел к Тебе, но Ты
не ответил мне.

Я входил в эти церкви и плакал по их стенАм,
Что не слышали слов Приобщенья, не видели лиц.
Из пришедших каждый в огне, простираясь ниц,
Так хотел победы Твоей, но она — не нам.

Я не свят и не радостен, и ничего не просил,
Только много молчал и умерших отпевал,
С обескровленным войском снег и удачу делил —
Почему же, о Монсеньор, Ты мне даровал
Ослепительный свет, откровенье города слез,
Ослепительный свет, который я не донес?

Ночью видел я, Монсеньор, Твоего гонца,
Светозарного рыбаря, что указал мне путь.
Я пошел тем путем, и теперь мне идти до конца,
Я пошел тем путем, и теперь мне идти… идти,
Как за дудочником — ребенку. От белых стен,
По нагим площадям на рассвете, следя по пути,
Как восходит солнце. Вода уже до колен,
Но позвавшему верь и не бойся. Вода по грудь.