Антон Дубинин - Вернуться бы в Камелот

«Мы будем биться отважно,
Пока не падем — все.
Эта война безнадежна,
Но правда всегда одна» —
Так юный король сказал нам,
И в светлой его красе
Уже проступала смерть,
Что лучшим из чистых дана.

Нам было больно увидеть —
Отрядам в рассветной мгле —
Но мы стояли и ждали,
Когда он отдаст приказ.
Ты говоришь, ты отдал бы
За победу все на земле —
Но такой цены не имеет
Жизнь никого из нас.

Лети, золотой орел,
В небо твоя дорога,
Кто в свете и славе шел —
Тому ли молить о жизни.
Три раны в его груди,
И их открыв перед Богом,
Он больше ни скажет Ему
Ни слова — и будет признан.

Уже никакая смерть
Нам не была страшна,
Кроме одной из всех,
Кроме лица под тенью.
Нам дали причастие, и
Облатка была красна,
Когда я вкусил ее
Пред битвой и пораженьем.

…Похож на свое надгробье.
Его окружили цветами.
Скажи, что не ведал зла,
Солги во спасенье — вновь…
Лети, золотой орел,
Туда, где тебя не достанет
Уже никакая стрела,
Уже никакая любовь…

Себя ударяли в грудь,
Говорили — «Моя вина».
Молитва перед концом
Не вставала выше земли,
Куда опускалась она
Тяжелым серым свинцом,
И король нам отдал приказ,
И мы в атаку пошли.

О, золотой орел…
Драться, пока есть силы…
Ради этой любви,
Что ты сделаешь ради нее?
Пройдешь ли и через луг
Битвы, неся до могилы
Мертвое тело его,
Мертвое сердце свое?

Мне было смешно о ней говорить,
О победе — в ранах твоих.
Я слышал на мессе так много слов,
Но забыл значение их.
Мы стояли в кругу, хороня не тебя,
А голос и быстрый взгляд,
Без которого нам никогда, никогда
В рай не вернуться назад.
Мне было больно смотреть на тебя,
Но я не мог не смотреть.
Набрать в себя перед самым концом
И дать тебе умереть,
Наполнить светлой твоей красотой
Чашу скорби земной,
А дальше что? Я не знаю, что,
Пока ты хоть как-то со мной.

…Но рыцарь с лицом прекрасным и юным
Войдет в эту залу в наш день конца,
Когда мы встанем, склонив колени,
И ни одному не поднять лица.
Он руку поднимет, явив свою нам
Тень радужных крыльев там, за спиной,
Знамением слов озаряя стены
Дома под тенью, вестью благой.

Лицо его — ветер и звездная сталь,
В руках его — факел, а может — Грааль,
И мертвый король, что белее лилий,
Услышит весть его, пламя лет:
«Вы славно бились и долго молились,
Так радуйтесь, сэры — пришел рассвет.
Нет поражений и нет побед,
Есть только Господь наш и ваши души.
Возрадуйтесь все, кто умеет слушать,
О добрые сэры, пришел рассвет».

Что за день сегодня — прозрачный,
в серой дымке Господних слез,
С туманного неба льется
льдисто-ветреное тепло.
Серый конь тяжелою рысью
отобьет опущенный мост,
— Еще долго дни будут длинными,
еще долго будет светло.
И дорога течет от юга,
как серая нить клубка,
Режут дымку острые крылья
непонятных птиц с вышины…
А у рыцаря Сен-Клермонда
на перевязи рука,
А рыцарю Сен-Клермонду
осталось жить до весны.
Смотри, сын Господень — солнце,
и, сверкая, река течет,
Смотри, как порывист ветер,
что среди облаков поёт…
Но ранен полководитель
заколдованным злым мечом,
И рана его убивает,
и за день до Пасхи убьёт.

Дай Бог любому на свете
Ему и лорду служить,
И так же спокойно и строго
вернуться в мир из огня,
Узнав, что рана смертельна,
вот так же взгляд опустить,
И промолчать, усмехнувшись,
и наутро — седлать коня…
И даже — предстать пред Господом,
не опуская глаз,
И честно сказать, что видел,
и всё принять — одному…
О нем будут плакать многие,
— каждый, кого он спас, —
Дай Бог любому такое,
но, Господи, не ему…
Но, Господи, но, пожалуйста —
кто праведен, тот и благ —
Он скачет искать не гибели —
успеть еще быть собой,
Исполнившим все, что должно
(и с каждым да будет так),
Щита уже нет на левой,
но меч — он все еще твой.
…А может, все, что случается —
просто путь на короткий срок,
И путь сердца — цена последняя
наших бед и наших побед?..
А дорога течет, и мили
сматываются в клубок,
И кто-то с туманного неба
смотрит рыцарю вслед…

Так ли Ты делаешь, Отче, из нас — людей?
Прости, но порой я не знаю воли Твоей.