Филарет Чернов - Темный круг

Плечи — сажень, голос зычный,
В лютом гневе — темна ночь;
Васька-рыжий — хват фабричный —
До красоток страсть охочь!

В балалайку как ударит,
Ухнет-свистнет, в пляс пойдет…
Так и шпарит, так и шпарит,
А у девок сердце мрет…

Девки… ох уж эти девки!
Для удала молодца —
И улыбки, и запевки,
И румянец ал лица…

Васька-рыжий цену знает
Своей удали лихой:
Не одна по нем страдает, —
Горьки слезы льет рекой…

Собирала я, девонька, костянику
В заречном лесе у крутого лога,
Собирала и пела… заплетала косичку:
Растрепалась косынка по лесной дороге.
Кузовок полнехонек набрала я,
Алой лентой косичку перевязала,
Да как к дому-то, девонька, шла я,
Ваську ухаря-парня повстречала.
Ох, и испужалась я Васьки до смерти, —
Со Святой за мной, охальник, ходит; —
Отломила суховину от жерди,
Да скалит зубы, озорной, не уходит.
— Не пужайся, говорит, Алена Авдеевна, —
Ненароком тебя у лога стренил, —
Голосиста уж больно ты, напевна, —
Ох, кровушку мою голосок твой вспенил! —
Да как повел на меня, девоньку, глазом:
Ахнула я, да в лес, не помня, метнулась,
Да поймал он меня в охапку разом:
Словно вербочка, я к земле пригнулась…
Ох, ждала меня матушка, дожидалась
До позднего вечера, до темной ночки!
Ох, не ругай меня, матушка!.. Заплуталась…
Завели меня тропинки, кусты да кочки.

Встают из древности великой
Неумирающие сны,
Они пестро и многолико
В моих мечтах отражены.

И, зачарованный, как сказкой
Я, уплывая в дремь времен,
Иные вижу лица, краски, —
Необычайный слышу звон…

С старинных веч, с старинных башен
Слетает он, как Божий зов,
И замирают песни брашен
В народном гуле голосов.

И лики Мининов, как брони,
Блестят на красных площадях, —
И Гермогены на амвоне
С гремящим посохом в руках…

Исчезло. Новым сновиденьем
Моя душа озарена:
Поет-зовет свирельным пеньем
В высоком тереме Весна…

Твое зубчатое оконце
И голубеющий твой лик
Так ясно озарило солнце
На этот несказанный миг.

Ты будешь жить, как сказка, вечно
На «том» и «этом» берегу,
И я наряд твой подвенечный
Нетленным в сердце сберегу…

Померкло. Новые картины…
Седая Дремь ведет меня
Туда — на древние долины
К кострам священного огня…

В дыму и в искрах пляшут тени…
Девичий визг, змеиный стан;
С огнем языческих молений —
Кровь опьяняющий дурман…

Взметнулось огненным порывом
И побежало… визг и вой…
Затихло в дебрях, за обрывом,
И разрешилось в тьме ночной.

В шуме листьев увядающих,
В желтой дали сжатых нив,
В бледных зорях, тихо тающих,
Я ловлю один мотив…

Много грусти в нем пленительной,
Одинокости немой,
Тишины успокоительной,
Безнадежности родной…

Я к листу, к цветку увядшему,
Сам увядший, сердцем льну…
Сладко сердцу отзвучавшему
Погружаться в тишину.

Не первый лист упал к моим ногам:
Их на пути моем легло без счета,
И странниц-птиц мне грустные отлеты
Не в первый раз следить по небесам.

Не в первый раз, склонясь к моим стихам,
Я отмечал, как бодрый дух работы,
Отяжелев, мне шепчет: «Нет охоты
Слагать стихи… пора на отдых нам…»

Да, устаю… Печально осень клонит
Меня вздремнуть без мысли, без стихов,
И слушать, как осенний ветер стонет

В пустой трубе и не подыщет слов,
Раздельных слов своей глухой печали…
— Да, бодрый дух, мой верный друг, — устали!

Едва дышу от тяжких лет,
Что прожил я.
Мой голос спет, мой волос сед,
Душа моя

В ночных тенях, в больном бреду,
В тревожных снах.
Встать и пойти? Куда пойду?
Туман в глазах.

Есть на погосте уголок, —
С трудом найти:
Он так забыт и так убог!
Туда пойти?