Филарет Чернов - Темный круг

Деревушки, как игрушки,
Промелькнут… уйдут в туманы…
Леса синие макушки,
Ковыли, кусты, бурьяны…

Русь-то, матушка, велика:
Степи — море, лес — пучина.
Вон убогие калики
За моря идут… к святыне.

Вон часовенка белеет, —
Посередь дороги встала…
И святым-далеким веет…
Сердце вечным задрожало…

Ранним утром зазвонили на селе:
Снова утро — Божье счастье — на земле:

Загорланил золотистый петушок,
Заиграл на гудах-ладах пастушок,

Замычали все коровушки в хлевах,
Алым маком зорька пышет в облаках.

Над селом, над каждой хатой — голубок —
Голубиный, сизый, ласковый дымок.

А на каждом алом цветике — роса —
Божья чистая, любовная слеза.

Люблю, люблю мою родную,
Мою сермяжную страну, —
На Спасах — ризу золотую,
В полях — голодную весну.

И колокольную обедню
В слезливом пламени лампад; —
Глухой, немой, тысячелетний
Железом кованный уклад; —

По косогористым припекам
Убого дремное жилье;
С клочком обветренной осоки
Спыленное лицо Твое; —

Печного деда ворчь беззубью
Под тараканий хруст щелей,
И от любви исчахлой грудью
Прижаться к деду поплотней.

Голубиной благодатью
Лег вечерний сон.
От погостного распятья
В небе синий звон.

Там готовит Божий Пчельник
Соты сладких слез.
Светлый месяц. Темный ельник.
Детство и Христос.

До младенческого счастья
Поднимаю грусть,
Пью вечернее причастье
Из Христовых уст…

По пустынным полям, по дорогам,
По колючим шиповным кустам
Пробирается странник убогий
По святым заповедным местам…

Его лик, как святая икона,
Взор покоен, безмолвны уста, —
Слаще слова — далекого звона —
Колокольных молитв красота.

Его сердце — святая пустыня —
Эта сине-иконная даль,
В этом сердце не меркнет святыня —
О святом — о далеком печаль.

Его жизнь зачарована снами
Бледно-рунных туманных полей
И глухими родными ветрами
Убегающих в дали степей…

Предо мною поля и дороги,
Уводящие вдаль… без конца…
А вдали деревеньки: убоги,
Как морщинки родного лица.

Тишиною великою веет…
Лик Родимый печален и строг.
Скорбь немая над всем тяготеет —
Русский, древний, мучитетельный Бог.

И часовенок горькая сладость,
И печальное пламя лампад —
Все — мучитетельно-нежная радость —
Радость горько-безмолвных отрад.

Монастырские звоны… сиянье
Куполов и крестов золотых —
Все влечет на святое скитанье, —
У лампад освятиться святых…

Сколько их — этих серых комочков,
Что бредут и ползут, не спеша,
С посошком, в зипунах, в лапоточках,
Пыль пустынных дорог вороша…

И приходят к заветным лампадам.
Сколько глаз… взоров скорбно-немых
Жадно тянутся к горьким отрадам —
К темным ликам суровых святых…

По родным околицам,
По плетням родным
Ходит, Богу молится
Юродивый Клим…

— Слава Тебе, Господи, —
Прыгнул чрез денек!..
Климушка, ты Бога жди:
Ты ж Его сынок.

И глаза лучистые
Искрятся смешком…
Полосы огнистые
Пышут за гумном…

Смотрит Клим и молится,
Молится и ждет…
Господу поклонится,
Как Господь придет.

Притомились мои ноженьки,
Не помога посошок.
Дай-ко сяду у дороженьки,
Передыху дам часок.

Ой, высоко солнце знойное,
Ой, далече мне идти.
Беспокоит рана гнойная,
Поистерлась на пути.

Вся до кости пропылилась я.
Шла, блюла обет в посте.
У угодников молилась я,
Потрудилась во Христе.

Телесами вся измаялась,
Ой да душенька легка.
Со слезми в грехах покаялась,
Пала лютая тоска.

Ox, разгулист Васька-рыжий:
Лак-сапог, атлас-штаны.
Шапка набок, глаз бесстыжий,
Балалайка в три струны.