Еситомо…
Повеял его тоскою
Осенний ветер… 40 40 «Еситомо… Повеял его тоскою…» — Минамото Еситомо (см. примеч. 32) убил своего отца, застрелил брата, потом, потерпев поражение во время мятежа Хэйдзи, пытался спастись бегством, но был убит одним из вассалов, настигшим его в Овари. Басё хочет сказать, что унылый осенний ветер чем-то похож на отчаявшегося, одинокого Еситомо.
Фува 41 41 Фува — разрушенная старая застава в городе Сэкигахара.
:
Осенний ветер.
Кустарник да огороды.
Застава Фува. 42 42 «Осенний ветер…» — хокку Басё основано на стихотворении Фудзивара Есицунэ из «Синкокинсю» (1601): «Нет ни души // На старой заставе Фува. // Обветшала стреха. // Один лишь осенний ветер // Гуляет среди руин».
В Оогаки остановился на ночлег в доме Бокуина. 43 43 Бокуин — Тани Бокуин (1646–1725), поэт из Оогаки, одно время примыкавший к школе Басё.
Когда-то, выходя из Мусаси, я думал о том, что, может быть, кости мои останутся лежать в открытом поле, вспомнив об этом теперь, я сказал:
Так и не умер.
Последний ночлег в пути.
Поздняя осень.
В храме Хонтодзи в Кувана:
Зимний пион.
Кричат кулики, или это
Кукушка в снегу? 44 44 «Зимний пион…» — хокку Басё, возможно, основано на стихотворении Фудзивара Тэйка: «В горной глуши // И в зимнюю пору, должно быть, // Кукушка кричит, // Приняв сверкающий жемчугом снег // За цветы унохана». Унохана — кустарник с белыми цветами, цветет в начале лета.
Поднялся со своего «изголовья из трав», и, не дожидаясь, когда окончательно рассветет, вышел на берег моря…
На рассвете
Белых рыбок белые черточки
Длиною в вершок.
Пошел поклониться святилищу Ацута. Вокруг — развалины, ограда упала и исчезла в густой траве. В одном месте натянута рисовая веревка, отмечающая местоположение малой кумирни, рядом стоят камни, названные именами разных богов. Полынь и грусть-трава повсюду растут привольно, но именно это запустение пленяет душу больше, чем чинное благополучие иных святилищ.
Грусть-трава,
Даже она засохла. Лепешку купив,
Заночую в пути.
Сложил, выйдя на дорогу, ведущую в Нагая:
Безумные строфы
На устах, ветер треплет мне платье.
Второй Тикусай. 45 45 «Безумные строфы…» — «Безумные строфы» (кеку) — шуточные трехстишия. Тикусай — герой популярной во времена Басё повести, которая так и называлась «Тикусай», врач, который, сочиняя «безумные строфы», бродил по разным провинциям.
Ложе из трав.
Под дождем и собаке тоскливо —
Лает в ночи…
Пошел посмотреть на снег:
Эй, торговец,
Шляпу не купишь? Так хороша
Эта шляпа в снегу.
Увидев путника:
Даже от лошади
Оторвать невозможно взгляда.
Снежное утро.
Встретив сумерки на морском берегу:
Вечерняя мгла
Над морем. Крики уток вдали
Туманно белеют.
В одном месте развязываю шнурки на сандалиях, в другом — бросаю свой посох, так странником бесприютным встречаю конец года.
Год на исходе,
А я не снимаю дорожной шляпы
И старых сандалий…
Да, и такие слова произносил, когда в своей горной хижине переваливал через вершину года.
Чей это зять,
На быка гостинцы навьючив,
В год въезжает Быка? 46 46 «Чей это зять…» — существовал обычай, согласно которому в первые дни года муж должен был посетить родственников жены и преподнести им особое новогоднее угощение — «зеркальные» лепешки-моти и листья папоротника. В стихотворении игра слов — бык, на котором едет зять, сопоставляется с годом Быка.
На дороге, ведущей в Нара:
Вот и весна!
Безызвестные горы, и те
В утренней дымке.
Уединившись в Нигацудо 47 47 Нигацудо — одно из строений храмового комплекса Тодайдзи в Нара.
:
Водовзятие, 48 48 «Водовзятие» (Мидзутори) — особая праздничная церемония, которая проводится в храме Нигацудо с 1 по 14 февраля. Кульминацией праздника является обряд «взятия воды», который справляют ночью 7 и 9 февраля: монахи торжественно спускаются по лестнице вниз к храмовому источнику и, зачерпнув воды в специальные сосуды, возвращаются в храм.
Башмаки монахов стучат
По ледяным ступеням.
Добравшись до столицы, наведался в горную хижину Мицуи Сефу 49 49 Мицуи Сефу — поэт школы Данрин (1646–1717), богач из Киото, его дом в Нарутаки посещали многие ученые и поэты.
в Нарутаки.
Читать дальше