Хуан Хименес - Испанские поэты XX века

Из почек зрелых
побеги брызнули стремительным напором,
и россыпи цветов — лиловых, красных, белых —
покрыли землю радостным узором.

И солнце золотым потоком стрел
лилось на прорастающие нивы,
и тополя колонны стройных тел
купали в гулком зеркале разлива.

Я столько странствовал, но лишь сейчас
приход весны увидел в первый раз
и крикнул ей с восторженной тревогой:

— Ты опоздала, счастья не верну! —
но думал, следуя своей дорогой
и к новому прислушиваясь сну:
— Еще я догоню мою весну!

Вдали от сада твоего, за лесом дальним,
который блещет медью и холодной сталью,
горит пурпурно-золотой вечерний ладан.
В твоем саду цветенье далий.
Твой бедный сад!.. Он жалок и ничтожен —
как будто бы цирюльником ухожен,
на карликов похожи низенькие пальмы,
и стриженые мирты по линейке встали…
И в их туннеле — апельсин… Звенит хрустально
фонтан на каменистом ложе
и сыплет, сыплет смех над белой галькой…

На площадь наплывает тень.
Скончался день
под плач вечерних перезвонов.

Стекла окон и балконов
блещут мертвенно в домах,
словно это на погосте

в темноте белеют кости;
вечер кладбищем пропах.

И даль озарена недаром
могильным отсветом кошмара.

Солнце скрылось. Гуще мрак.
Эхо повторяет шаг.

— Это ты? За мною? Ну же!
— Погоди… Не ты мне нужен.

Время тоскою заткало
дряхлый родительский кров,
сумрак просторного зала —
здесь колыбель моих снов.

В гулком биенье упругом
меряя время в углу,
призрачным матовым кругом
светят часы в полумглу.

Тихие капли все то же
шепчут и шепчут с утра:
дни друг на друга похожи —
завтра, сегодня, вчера…

Смерклось. В садах золоченых
ветер трясет дерева…
Как нескончаемо в кронах
ветхая плачет листва!

Час часы показали,
ночь пуста и скучна.
Озябшие тени лежали
в застывшем саду; и луна

гладкая, словно череп,
катилась по небу вниз;
и, в холоде ночи потерян,
к ней руки тянул кипарис.

Сквозь полуоткрытые окна
музыка в дом вошла,
она звучала далеко
и никуда не звала.

Мазурки забытые звуки,
я с детства не слышал вас.
Чьи неумелые руки
вас воскресили сейчас?

Бывает — хандра находит,
и мыслей теряется нить,
и душу зевотой сводит,
и кажется… лучше не жить.

Любви, что хочет родиться,
быть может, недолго ждать.
Но может ли возвратиться
все то, что ушло, — и когда?
Вчера нам даже не снится.
Вчера — это никогда!

Монета в руке испарится,
если ее не хранить.
Монета души испарится,
если ее не дарить.

Ночью вчера мне снилось
— о блаженство забыться сном, —
живая вода струилась
в сердце моем.
Не иссякая, немолчно,
в сердце струился родник.
Новой жизни источник,
я к тебе еще не приник.

Ночью вчера мне снилось
— о блаженство забыться сном, —
пасека появилась
в сердце моем.
И золотые пчелы
из горьких моих забот,
из памяти невеселой
делали сладкий мед.

Ночью вчера мне снилось
— о блаженство забыться сном, —
горящее сердце светилось
в сердце моем.
Солнце в сердце горело,
и кровь горела во мне,
и светом наполнилось тело,
и я заплакал во сне.

Ночью вчера мне снилось
— о блаженство забыться сном, —
сердце божие билось
в сердце моем.

Сердце мое, ты уснуло?
Не возвратятся рои
грез моих? Высох колодец,
мысли таивший мои?
Только лишь тьму извлекают
к свету пустые бадьи?

Нет, мое сердце не дремлет,
не погружается в сны,
но неустанно внимает
знакам с другой стороны,
слушает что-то на кромке
этой большой тишины.