Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

По лестнице крутой всё выше, выше
Я тяжко поднимаюсь в тишине
И, кажется, его дыханье слышу,
Но не выходит он навстречу мне.

Всё как при нем — раскрытый верх машинки,
Кленовых листьев пламенный букет,
Стена из книг, на столике — новинки.
И лишь его, увы, на месте нет.

Но снова мнится силуэт знакомый
На фоне серо-синего окна.
И улыбается хозяин дома,
Светла его улыбка и грустна.

И этот свет, не гаснущий поныне,
Я сызнова ищу. А вдруг найду?
Пускай вокруг — безлюдие пустыни,
Я по ступенькам все-таки взойду.

Быть может, на стремянке он, а может,
Вздремнул, расположившись на тахте.
Я вспоминаю век, что другом прожит,
Предшествовавший этой немоте.

Одолеваю лестницу крутую.
Переступив запретную межу,
Вновь, как обычно, в комнату войду я
И «Здравствуйте!» — хозяину скажу.

Ты сел, проснувшись. Где будильник? Полночь.
Безмолвие сгущается опять.
Петух соседский о себе напомнит,
Тебе его уже не услыхать.

Вселенная — как волны половодья.
Качнулась лодка головы твоей.
Ты слышишь? Неминуемое входит.
Молчанье криком разорви, развей!

Сквозь темень всматриваешься незряче
В происходящее. Настал твой срок.
Жена запричитает и заплачет,
Ты вытянешься, неподвижно строг.

Придет конец надежде, грусти, вере.
Останутся в объятьях пустоты
Любимая, друзья — и след потери —
Незавершенной повести листы.

Ждать этого всю ночь? Томиться нудно
Иль кануть в темень, покорясь судьбе?
Здесь утром будет шумно, многолюдно,
Венки и речи принесут тебе.

Простертый на хрустящем покрывале,
Скрестив свои ладони на груди,
Ты будешь постигать иные дали,
Уже забрезжившие впереди.

Предвечные мгновенья. Жизни звенья.
Обрывки лет…
Ужель судьба твоя
Тебе в минуту полного прозренья
Явила только лик небытия?

Вглядись в себя поглубже. Прям и крепок,
Ты выстоял наперекор судьбе,
И в лабиринтах черепного склепа
Свой малый космос ты несешь в себе.

Там завихренья крохотных галактик,
Вращаются рои микропланет.
У каждой облик свой и свой характер.
Их суть неразделима — мир и свет.

С космическими сферами так схожи,
Два полушарья силу обрели.
Что это? Сгусток плазмы или, может.
Модель Вселенной, копия Земли?

Тут родниковые ключи артерий,
Извилистые стоки темных вен.
В слиянье клеток, в мудром их сплетенье
Живой росток — незамутненный ген.

Надежный код, исконный свод законов,
Скопление загадок… Ты опять
Заворожен мильярдами нейронов,
Что, всю махину эту с места стронув,
Себя стремглав стремятся испытать.

Всё вздрагивает. Вспышки лучевые.
Контакт. Взлетает молния, как плеть.
И это их разряды грозовые,
Их ритм, их жажда, их энергосеть.

Бег импульсов, биенье чутких тканей.
Механика сознания строга.
Курцшлюз… В коротком этом замыканье
Трепещет мысли вольтова дуга.

Вот бездна мозга, кругозор бескрайний.
Блуждая в неизведанных мирах,
Ты ищешь соприкосновенья с тайной
И перед ней испытываешь страх.

Вся мешанина эта — сочетанье
Железа, серы, фосфора, воды —
Природы наивысшее созданье.
Се — человек. И все его труды.

Его победы над бедой и болью,
Его открытья и утраты все,
Взрыв нежности и непреклонность воли,
Земная жизнь в уродстве и красе.

Волнистый трепет корок и подкорок,
Сложнейших шифров глубина и высь.
Но ты еще внимательней вглядись
В себя.
А что же дальше?
Бедный Йорик!

…И только твой след на сребристой пороше.
Оттиснутый синею тенью следок,
А сердцу тепло так от радостной ноши —
От мыслей нешумных, как легкий снежок,—
Они облекают покровом волнистым
Усталое, сдавшее сердце мое,
И явственно слышу — под настом искристым
Нежданно весенний взыграл ручеек.
И сердце пульсирует нетерпеливей
В рожденном мечтою апрельском тепле,
И настежь всё небо раскрылось, и ливень,
Струями играя, идет по земле.
И капли, сверкая, как чудо-сережки,
Унижут берез молодую листву,
Чуть-чуть повисят, покачнутся немножко
И, струнно звеня, упадут на траву.
И встанет весна… И запахнет весною
Несмелый и робкий еще снегопад.
Ты рядом. Мы входим, родная, с тобою
В наполненный моросью музыки сад.
Созвучья колышутся веток сплетеньем,
Мелодия вьется светло, как тропа,
По ней во владения воображенья
Легко отдохнувшему сердцу вступать.
Я вижу сквозь тихую эту порошу
Наш день, нашу слитность труда и тревог.
Беру на ладони заветную ношу —
Твой, взятый из теплого снега, следок.