Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

Ты слышишь голос бедствия земного?
С тобою говорят твои поля.
Сердечно, чутко, властно и сурово
К тебе взывает Русская земля.
Над нею дым враждебного становья,
Как будто туча облегла ее.
Ты видишь, княже? Залитое кровью,
Блестит вдали монгольское копье.

Там встал Мамай своим огромным станом,
Там, как чума, с ордою встал Мамай.
Захлестнут край степным его арканом,
Орда конями топчет отчий край.

Свистят бичи великого полона,
Скрипят возы неслыханной беды,—
От волжских круч до светлых плавней Дона
Телег несметных тянутся следы.
То вслед за ханом двигаются ясы,
Буртасы рыщут стаями волков.
Наемник-фрязин, [52] Ясы, буртасы — племена, принимавшие участие в походе Мамая. Фрязины, фрязи — выходцы из Западной Европы, в данном случае генуэзцы, наемники Мамая. хищник темноглазый,
Продажный меч поднять на нас готов.

И кличет горе стоязыким хором
По всей земле от Волги до Днепра,
И вновь обида встала над простором
Родных полей… Садись в седло, пора!
Садись в седло и торопись, мой княже,
Разведать поле, Родине помочь.
Исполни то, что родина прикажет
В сентябрьскую глухую эту ночь.
Туман Непрядвы по земле отцовской
Ползет беззвучно, словно мох болот.
Сквозь дым и ночь Димитрий, князь Московский,
С Дмитром Волынцем выехал вперед.

Легла на меч рука Волынца смело:
«Терпи, булатный! В утреннем бою
Еще потешишь ты Волынь мою,
Невольницу лукавого Ягелла.
Сюда на бой меня послали вы,
Леса Волыни, скорбные в неволе,
И я за вас на Куликовом поле
Стою под чермным знаменем Москвы».

«Ты отчего задумчив, воевода?» —
Промолвил князь. И кони стали вдруг.
И стало слышно, как бормочут воды,
Как бьет Непрядва в шелестящий луг.
И стало слышно, как в глуши дубравы
Нетерпеливо кличет воронье,
Как воют волки, как на пир кровавый
Со всех сторон сбегается зверье.
Да, будут кровь, и горе, и утраты,
Багровой станет в берегах вода.
Вон там стоит, сильнее нас трикраты,
Досель непобедимая орда.
Стоит орда, и степь вдали родная
Покрыта тьмою черных их шатров.
До Красной Мечи полчища Мамая
Уже дошли, пространства поборов.
С рассветом бой. С рассветом средь курганов
Польется кровь по луговой траве.
«Пойдем, Дмитро, на стан враждебный глянув,
Издалека поклонимся Москве».

Взошли на холм, вперились острым взором
Туда, на юг, где залегла орда,
И вдруг оттуда, взвившись над простором,
И вопль и грохот донеслись сюда.
Ворвались в мир таинственные звуки —
Далекий гром невиданной грозы,
Как будто тяжко двигались возы
Иль кто-то выл от нестерпимой муки.
Что это? Кони вылетели вскачь
Иль в отзвуках смертельной дикой сечи
Пронесся женский безнадежный плач,
Татарский плач в полях у Красной Мечи?
Из тьмы ночной летел протяжный гром,
Как смертный рев разбитого похода…
И повернулись к северу лицом
Задумчивые князь и воевода.

«Ты видишь, княже? Расступился мрак,
Земля сияет в новом озаренье,
Как светлый щит, как серебристый стяг,
Воздвигнутый во славу поколений.
То над Москвой сияние встает,
Кремлевских башен светятся шеломы.
Моя твердыня, сеющая громы!
Моя надежда, сила и оплот!
Сквозь даль и ночь, сквозь чащи и дубравы
Я вижу свет, упавший на поля,
Над камнем башен плещет пламень славы.
Не дремлет стража юного Кремля.
Готовы мы и к битвам, и к пожарам,
И к буйству недр, и к злобе вражьих сил, —
Родную землю русскую недаром
Ты в основанье башен положил.
Пусть грянет бой! Вернемся к войску, княже.
Уж скоро день — он будет нашим днем.
Изломанный, навек сегодня ляжет
Бунчук Мамая под твоим конем!»

И замерли в земном они поклоне
Московским далям, стороне родной,
И выпрямились властно над землей,
И на коней — лишь зазвенели брони.
И из дозора возвратился князь,
Могущественный, встал перед войсками,
И тишина промчалась над полками,
Когда его десница поднялась.
И дрогнул луг, услышав княжье слово,
И, зашумев по берегу реки,
Из-за Непрядвы двинулись полки,
Вступившие на поле Куликово.

«Гонец!» — позвал он, и с плеча
Легко скользнула епанча,
И сел к столу. А на дворе
В вечерней меркнущей заре
Сверкал мороз, воспламенен
Шелками праздничных знамен.

Гудел и плыл со всех сторон
Широкий колокольный звон.
В него народный гул влился —
Звучали всюду голоса.
Казалось, Переяслав полн
Гуденьем человечьих волн.