Микола Бажан - Стихотворения и поэмы

Он, обхвативши голову руками,
Вжимался телом скрюченным своим
В песок и грязь на дне ослизлой ямы.
Разящий свист всё нарастал над ним.

Когда же звук ужасного обвала
Землетрясеньем стал и отгремел,
Он понял с удивлением, что цел,
Что смерть, свистя, не на него упала.

Услышал он бурленье волжских вод
И женский выкрик, смертный и печальный,
И услыхал, как зашумел народ
В убежищах за стенкою причальной.

Тогда он встал. Дым черный расстилал
Покров на бурном омуте глубоком.
Гудел буксирчик малый и стонал,
Разодранным кренясь на волны боком.

Крик женщин. Малышей истошный зов.
В реке на самом стрежне чье-то тело.
Оно на волнах билось и белело,
И шла волна на глину берегов.

То видел он. Ремни на автомате
Сорвал с плеча. Вошел он в глубь реки
И вглядывался в тельце в светлом платье
И в судорожный, слабый взмах руки.

Он властно плыл, с размеренною силой
Кладя на волны рук широкий взмах,
Чтобы на крепких вынести плечах
Из бездны жизнь, которой смерть грозила.

И вновь на вязкий, глинистый откос
Он шел из шума омутов тревожных,
И на руках он, к боли осторожных,
Спасенную им женщину пронес.

Он нес ее. Он видел, потрясенный.
След страшной муки на лице худом
И тонкой раны трепетный излом
На бедной груди женщины спасенной.

А кровь кричала и сияла, жгла,
Стекая тихо на мужские руки,—
Те капельки зловещего тепла,
Те красные медлительные струйки.

Она была нежданна и чудна,
Та женщина не из его любови,
Но жуткой наготою алой крови
Сроднилась с ним негаданно она.

Он вспомнил дом, родимую округу,
И добрый труд, и дружбу, и семью,
И ласковую, нежную подругу,
Желанную, заветную свою.

И он ее, печальную, сквозь дали
Узрел, как свет, что сердцу вдруг блеснул,
И словно бы сквозь кровь и все печали
Защиты руку милой протянул.

И понял он, что тысячам незнанных
И чьих-то дочек, матерей, супруг,
Сестер, подруг, любимых и желанных,
Стал как спаситель и надежный друг.

Он стал таким. Он — с выдержкой такою.
Есть сила в нем. Упорства ярость есть,
Расплатою он щедро успокоит
В бою свою разгневанную честь.

О ненависти, мести кровь кричала,
Та, что ему ладони обожгла.
Нацель так мину, чтоб врага кромсала,
Направь так пулю, чтоб разить могла!

Кропи же землю, кровью людореза,
Сражайся насмерть в буре огневой,
Чтоб во вселенной прекратился вой
Фашистского проклятого железа!

Оно здесь воет. Тучи разорвав,
Взмыл враг. Гудит сирена у затона.
И, вкручиваясь в окоем стремглав,
Гигантских бомб свисают веретена.

Пусть валит сталью и огнем разрыв,
Пускай осколки рыщут оголтело —
Встает боец, собой от них укрыв
Той хрупкой женщины живое тело.

Мужчина он из рода своего,
Шагал и жил он этим нежным телом,
Его страданьем, горем онемелым
И каждою кровинкою его.

Он отомстит. И грозно жизнь свою
Метнет он в людореза, как гранату,
Он вырвет с сердцем у врага отплату.
Он — воин. Да! Он отомстит в бою.

Как тонкие струйки, сквозь щель блиндажа
По глиняной мокрой стене катакомбы
Земля осыпается, глухо шурша
В тиши, после грома взорвавшейся бомбы.

Но, с карт разноцветных песок отряхнув,
Где желто-зеленые стынут просторы,
Он вдруг улыбается, мирно вздохнув,
Удачному слову, клочку разговора.

И вновь над столом тонконогим своим
Наклонится, среброволосый и сивый,
И смотрит на карту земного массива,
Раскрытого в знаках скупых перед ним.

Там желтые степи, и черные зерна
Селений, и синие линии рек —
Весь будущий бой отмечает упорно
И точно на карте седой человек.

Все грозные сдвиги и все измененья,
Приливы, отливы, удар и отпор —
Всё видит в своем напряженном прозренье
Его утомленный и пристальный взор.

Он видит просторы равнины бескрайной,
Движенье колонн молчаливых в ночи
И тропы, где груз свой, громадный и тайный,
Без устали тянут, искрясь, тягачи.